— Серенький волчок? — с неровной улыбкой перебил Раду шепотом.
— Нет, черный-пречерный…
— Кот? — не унимался оборотень с игрой, которую сам же и затеял.
— Бабайка! И съест все. А конфеты не только дорогие, но и жутко вкусные. А скажите, вы умеете гадать? По руке… — почти нечленораздельно дополнила свой вопрос Светлана.
Раду ухватился за косяк и молчал. Княжна поняла, что сглупила, но отступать было некуда; за ними князь с княгиней, а впереди — неизвестность: жизнь или смерть.
— Я просила графа, но он ответил, что не умеет… — одними губами продолжала княжна иную игру, лживую, но в ее положении единственно-возможную. — Говорят, у вас много цыган… Быть может, вам известны их тайны… Мне одна гадалка напророчила страшное… Вот…
Светлана почти зажмурилась, протягивая оборотню ладонь.
— У вас кровь! — ахнул Раду в голос.
— Ах, пустяки! — не открывала глаз княжна. — Разрезала страницы книги и рука сорвалась. Уже прошло… И не больно. Так что вы видите? Вы же видите! — добавила она уже раздраженно, теряя последнюю надежду. — Вы же трансильванец, вы должны…
— Вы не должны резаться… Вот, что я вижу… — ледяным голосом, в котором появился резкий акцент, ответил оборотень, и Светлана распахнула глаза: трансильванец сделался настолько синюшным, что почти слился с пальто.
— Если вампир почует вашу кровь, он вас убьет!
— Читайте по руке! — то ли вскричала, то ли взмолилась княжна.
— Я и читаю по ней — там смерть. Ваша линия жизни оборвалась, — и Раду подался вперед, чтобы перехватить раненую руку. — Вы собрались в театр с графом? Не ходите! Ваша рука предаст вас!
— Разве можно высосать из руки всю жизнь? — спросила княжна, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.
— Да хоть из пальца…
— Держите меня! Не отпускайте! Прошу вас… — договорила она, когда уже коснулась носом бортика пальто. — Значит, это правда…
— Что правда, княжна? — Раду уже поддерживал ее второй рукой за талии.
— Что мне суждено умереть молодой? Что мне суждено умереть? — исправилась она тут же.
— Правда лишь то, что вам не нужно идти к моему хозяину с раненой рукой…
— Благодарю вас, — княжна освободилась от поддержки оборотня, но не отступила даже на шаг. — Знаете, милый Раду, мне кажется, что слово «мерзавец» происходит все же не от «холодненький», а от «гаденький»… Скажи, что означает слово «вампир»?
— А Бог его знает! — воскликнул оборотень и сконфузился. Дальше он только шептал: — Я не силен в грамматиках.
— Тогда скажу я! — Светлана комкала прикрепленный к поясу букетик и краснела. — Если верить работе Рэлстона «Песни русского народа», которая была опубликована в начале семидесятых годов прошлого столетия, то происходит оно от двух литовских слов — пить и ворчать. Если раньше я сомневалась в этом, то ваш граф развеял все сомнения.
— Тут вы правы, княжна. Все вампиры пьянеют от вкуса крови… Вон сербы своих пьяниц вампирами зовут.
— Скажите, графа дома ждет невеста?
Раду вздрогнул.
— Что это вы придумали такое, княжна?
Светлана опустила глаза, чтобы не выдать блеснувшую в глазах радость.
— Как же так… Триста лет…
— Ищет, кому положить к ногам целый мир…
Светлана усмехнулась, все еще в пол:
— Ну, тогда в Петербурге ему не стоит искать невесту: у нас уже и так весь мир у ног: направо пойдёшь — в Венецию попадёшь, налево пойдёшь — в Париж попадёшь, не туда свернёшь — в Египет к сфинксу придешь… Чего нам в Петербурге ещё желать?! А за вашей готикой мы в костёл ходим…
— Мы за белыми ночами ехали, — Раду наконец решился перебить княжну. — О жениться никогда не заходило речи ту четверть века, что я с графом. Не думаю, что одна ночь могла что-то поменять в его планах. Или могла? — его вопрос не прозвучал игриво, голос сделался колючим, как в лесу, когда господин Грабан давал княжне наставления. — Посмею дать вам ещё один совет: не играйте с графом. Обычно у смертных девушек ничем хорошим это не заканчивается. И в вашем случае… — он показал свою ладонь, — это не пустые опасения. И себя погубите, и моего хозяина. А он дорожит репутацией старинного рода фон Кроков.
— Да ну вас — напугали! — почти сумела расхохотаться княжна и чуть было не закашлялась, так широко стремилась открывать рот. — Мы вас, немцев, не боимся! Кто от кого ещё драпать будет — посмотрим!
— Умерьте прыть, княжна! — почти пробасил трансильванец. — Ваша рука говорит не в вашу пользу. Я не могу предсказать ваш последний день, но молю все известные мне силы небес и ада, чтобы в этот день мы с графом находились далеко от вашего Петербурга.
Княжна теребила, теребила и в итоге оторвала от пояса букетик. От безысходности и чтобы окончание разговора не было таким уж неприятным, вручила его оборотню.
— На вечную память! — и повернулась к нему спиной, чтобы покинуть первый этаж.
— Постойте, Светлана! — остановил ее голосом оборотень и даже сделал к ней один шаг. — У меня тоже имеется к вам деликатный вопрос.
Раду прижимал букет к груди, и букет дрожал.
— Чем я могу быть вам полезной? — спросила Светлана ни с того, ни с сего довольно холодно.
— Я хотел бы как-нибудь отблагодарить маленькую русалку, которая выхаживала меня…
— Ту, что для начала исколотила вас палкой, а потом чуть не придушила голыми руками? — рассмеялась Светлана натужно. — Сдается мне, это она просила у вас прощения, и вы не остались перед ней в долгу…
Лицо Раду пылало, а голос стал леденее льда:
— Я всего лишь хотел спросить имя и с кем передать презент?
Светлана вскинула голову:
— Поинтересуйтесь у князя. Мне строго-настрого запрещено теперь подходить к русалкам. Чего и вам желаю. Отбыть от нас в целости и сохранности. Доброго вам дня, господин Грабан.
Оборотень промолчал, и Светлана величественно проплыла весь коридор до самого конца и только на лестнице начала перепрыгивать через ступеньку, поражаясь резвости своих ног. Дядя Ваня сказал бы, что бес попутал несчастную, если бы видел, как княжна колотит кулаками в запертую дверь соседствующей с ее спальни.
