— Простите великодушно, но каким образом вы собираетесь отстегать крапивой моего хозяина?

       Светлана на мгновение лишилась дара речи, представив себе подобную картину в богатстве красок и звуков, и, запинаясь, спросила:

       — На что, скажите, мне стегать крапивой вашего графа?

       И когда оборотень скривил в гаденькой усмешке рот, княжна, ещё более недоуменно взглянув на него, спешно отдернула протянутую руку.

       — В ваши лета странно не понимать, о чем вам тут толкуют, — усмехнулся оборотень и довольно долго задержал взгляд на вздымающейся от неровного дыхания девичьей груди. — Только я возьму на себя смелость заметить — крапива такую нечисть, как мой господин, не особо отпугивает. Чеснок тут понадежнее будет. Однако ж желания всякие непотребные притупляет… Вот как на духу говорю.

       Княжна размахнулась корзинкой и ударила б ей оборотня, если в тот не отпрыгнул. Правда, еле удержался на ногах. А Бурый стрелой метнулся к нему и сел напротив, оскалив зубы сильнее прежнего.

       — Брось, Бурый, не связывайся с ним… Он какой-то бешеный! — прошипела княжна и оттащила серого волка от трансильванского оборотня.

       Господин Грабан остался стоять у лавки, и Светлана, обернувшись, поймала ставший вдруг жутко преданным прямо-таки собачий взгляд трансильванца. Громко сглотнула и вернулась к избе.

        — А я в свой черед вот что замечу. В разговорах со мной впредь прошу соблюдать словесную деликатность. Вы из крестьян?

       Раду кивнул.

       — То-то же! Ну-с… Вы меня поняли… — княжна вновь запнулась. — И вот что еще… Прошу впредь воздержаться от подобных суждений, поскольку вы ровным счетом ничего не знаете про русские нравы! Все у вас там в Трансильвании, видимо, не как у наших упырей. Наши вон, крапиву в кровь для здоровья добавляют вместо пикончика, а ваши, выходит, наоборот… дабы последнее растерять. Не хотела вас огорчать, но крапива эта в дар моим подруженькам назначена… Может, и дали б они с превеликим удовольствием

вашему графу крапивного отварчика, будь в нем хоть какая надобность! Ваш граф, как погляжу, даже после оленьей крови, горазд с барышней лишь языком молоть! Да что стоите околотнем! Держите вот и потрудитесь набрать полную!

       Раду вырвал у нее корзину и врезался в заросли крапивы, с ожесточением срывая ее целыми кустиками. Светлана закрыла лицо руками и зашептала:

       — Матушка родненькая, дай мне силы выстоять… Не ввести гостя нашего во искушения, ибо не ведает, что творит с ним зелье шаманское… Убереги нас всех от несчастья… А этого болвана, — Светлана отняла от лица руки и злобно прищурилась, — от злобы моего Бурого!

        И тут же почувствовала, как серый волк потерся ей о ногу.

       — Да тише ты, тише… — и Светлана присела подле него потрепать по седой морде. — Чего тревожишься, старый? Луна нынче неполная, упырь один на весь дом и то на ногах еле держится, а живых гостей на версту окрест не видать…

       — А вы, княжна, кто сами тогда будете? Мертвая, что ль?

       Княжна с досадой поднялась на ноги, чтобы отправить оборотня обратно к бане в крапивные заросли, и обомлела: Раду протягивал ей полную корзину крапивы и демонстративно дунул на свои покрасневшие пальцы.

       — Не мертвая да и не живая, — проговорила княжна, не сводя глаз с волдырей, выступивших на бледных руках трансильванца.

       Раду молча вытянул из кармана пальто перчатки и спрятал в них обожженные руки.

       — Что ж вы не сказали…

       Раду вскинул на княжну мутные желтоватые глаза и остался серьёзным.

       — Да что ж вы распереживались так, княжна? На мне же, как на собаке, все к вечеру заживет, сами знаете. И потом, мне велено графом исполнять все, что бы вы ни приказали. Так что я к вашим услугам, княжна! — и Раду склонился в низком поклоне.

       — Что за глупость несусветная! — Светлана даже на него топнула. —

       Мне только клетку донести требуется, а с крапивой всего лишь просьба была. Когда б знала… Да Бог с вами… — махнула рукой княжна. — Зачем только перчатки сняли?

       — Чего ж тут непонятного?! Должные меры принял! Руки измараешь, вымоешь, а одежду мне, вряд ли, кто здесь чистить станет, а когда я до новой доберусь, даже черт ваш не ведает…

       — Ах, ваши прекрасные меры… — княжна зло прищурила горящие глаза. — А кто у нас здесь чертом будет, разрешите полюбопытствовать?

       — Уж вам лучше знать… — и оборотень с мраморным лицом вытянулся перед ней, показывая тем самым, что разговор этот продолжать не намерен. — Куда теперь идти прикажете? В баню?

       — В неё родимую! — и княжна первой сделала шаг по дорожке, ведущей мимо зарослей жгучей крапивы. — А то князь, поди, заждался меня с вениками!

       И правда. Не дошли они до бани и пяти шагов, как дверь с шумом распахнулась и ударилась о бревенчатую стену. На пороге возник князь с пустым ведром и недоуменно уставился на спутников дочери.

       — А это еще что такое будет? Что это еще за провожатые у тебя?

       Он качнул ведро в сторону замершего трансильванца.

       — Граф мне в помощь своего слугу отрядил, — проговорила Светлана, потупившись, и выставила вперёд полную корзинку крапивы, точно щит.

       — Велика ж от него помощь! — по-доброму усмехнулся князь. — Да и графу помощь нужна сейчас куда больше твоего, а вы его одного изволили оставить, — князь бросил последнюю фразу уже одному только господину Грабану, но ответила за всех Светлана:

       — Не одного, папенька, а с толстовской Азбукой.

       Князь заметно побледнел и перевел тяжелый взгляд на дочь.

       — Напрасно сердитесь, папенька. Не было у меня злого умысла потешиться над несчастным. Он сам меня про сказки спросил.

       Князь покачал головой и выдохнул:

       — Не на тебя, а на себя сержусь. Видел же, что последняя стопка лишней была… Хилый твой господин, хилый, — бросил князь оборотню. — Одна надежда на баньку теперь. И квас. Пойду ещё ведро принесу, чтобы бочку до самых краев наполнить. А ты, Светлана, давай не мешкай там… А девиц встретишь, тут же за графом отряди, а сама не ходи. Положительно не хватает тебе бабьего чутья и сноровки… Все сношения с графом теперь через меня… Понятно?

       — Понятно, папенька, — так и стояла, потупившись, Светлана.

       — Коли понятно, так ладно. Да! — он дождался, когда дочь поднимет на него глаза. — К бабке одна не ходи. Бурого возьми да вон этого тоже без должного присмотра не оставляй. Потом греха не оберёшься и с нашими, и с вашими. И к закату, как штык тут. В город поедем. Помнишь? — князь понизил голос. — На озеро ни ногой.