— Вы ополоумели, граф! И меня, и себя погубите! — и добавила уже тише, когда вампир выпрямился перед ней во весь свой высокий рост: — Вам же самому завтра стыдно станет… — Светлана сначала было задрала голову, но быстро потупилась: — Да какое там стыдно, что я такое говорю. Вы забудете…

       — У вампиров прекрасная память, княжна…

       — Да полноте! — Светлана так всплеснула руками, что чуть не вышибла из рук графа череп. — Забудете, а вот мне недобрые люди не преминут напомнить. Да не глядите на меня так! — и снова глаза спрятала. — За что вы так со мной поступаете?! Я повода вам не давала… Видели ж, как князь осерчал, что обманом сюда пробралась, а это он ещё про Сашеньку ничегошеньки не знает. Хотите, чтобы из-за вас меня на весь день заперли? Хотите? Чтобы все чаяния Сашеньки напрасны были? Вы сами разве сумеете о нем позаботиться? Да что же вы смеетесь?!

       А черные губы вампира и вправду растянулись в улыбке.

       — Ничего, ничего-то вы не понимаете! — княжна во все глаза смотрела на него, не в силах ни взгляд отвести, ни удержать голос ровным. — Думаете, дурочка я? Все глупости девичьи… Да какие глупости могут быть вот с этим?!

       И княжна вдруг схватилась за вышитый подол рубахи и задрала так, что граф увидел бледные икры голых ног — княжна в спешке нацепила туфли на босу ногу.

       — Все эти обереги должны уберечь меня от упырей! — в запале княжна даже не заметила своего обнажения. — А они кишат вокруг меня, только и думая, как бы породниться с князем. А он меня в темнице держит: туда не ходи, сюда не смотри! Только и есть у меня Сашенька, только с ним я свободы глотнула, в город вышла, к людям… Рядится ради меня в женское платье… А вы!

       И замолчала вдруг. Растеряла весь пыл свой, глаза опустила.

       — Вы любите его, Светлана? — пробормотал вопрос граф, с трудом отрывая взгляд от девичьих лодыжек. — Так отчего тогда томите его? И себя, и князя?

       Она сама нашла глаза вампира, темные и горящие, что череп, который граф крепко прижимал к груди. Только вздрогнула не она, живая, а он, мертвый, таким холодным показался ему вдруг хризолит живых девичьих глаз.

       — Я никого не люблю, — отчеканила княжна, будто выплюнула слова ему в лицо, гордо вскинув подбородок: — Я такой же зверь, как все вы. И меня тоже надо убить!

       — Что вы хотите сказать мне, повторяя одно и тоже? — перешёл граф на полный шёпот. — Поверьте, я умею не только говорить, но и читать по-русски и непременно прочту ваши «Капли крови», так что не мучьте меня цитированием всякого мракобесия. Лучше скажите, что действительно хотите мне сказать про вашего Сашеньку…

       И граф наклонился еще ниже — как склоняется к жертве голодный хищник.

       — Ничего, — тряхнула головой княжна, и вампир отпрянул. — Только то, что нам следует спрятать скорее клетку, пока князь не пришёл. Я уверена, что завтра к вечеру вы увидите Сашеньку в полном здравии. Ну, — Светлана виновато улыбнулась. — Я ведь не могу сказать — живым. Это ведь будет неправда, верно?

       — С вами я чувствую себя живым, то есть круглым дураком… — рассмеялся хрипло вампир, и вот уже от его смеха Светлана вздрогнула. — И мне это безумно нравится.

       И не понять было, что привело в такой восторг трансильванца — девичья ли дрожь или собственная похмельная дурь.

       — Так где ж ваш стог? Князь уже и так слишком надолго оставил нас вдвоём. Вернется с минуты на минуту.

       — Вдвоём? — Светлана метнула взгляд в сторону неподвижного оборотня и погладила за ушами Бурого. — Мы с вами не одни, а умудрились наговорить друг другу много глупостей. Пройдемте уже в дом.

       — Я бы стоял тут с вами вечность…

       Вампир произнёс это чужим, глубоким и страшным голосом, и княжна кинулась к двери и шумно выдохнула. Дверь отворилась с ужасным скрипом, напоминавшем недавний неживой смех трансильванского гостя.

       — Не запнитесь за порог, граф, — бросила она из темноты, резко обернувшись, чтобы не быть к вампиру спиной. — Осторожней! Смотрите, не растеряете всех светлячков из черепа!

       Куда там ему запнуться! Услужливый оборотень проскользнул вперед и плечом придержал дверь. Череп вспыхнул и загудел, но когда княжна шикнула на него, шум мигом утих, и пламя в глазницах выровнялось.

       В сени свалили все подряд — от дров до оглоблей, и только в самом дальнем углу высилось чуть ли не до потолка сено. Граф поднял череп, и тусклый свет его глаз осветил княжне дорогу. Она разворошила солому, а потом, прикрыв клетку сорванным с гвоздя рушником, закидала обратно сеном.

       — Я плащ вам к вечеру верну в целости и сохранности, — удовлетворенная проделанной работой, обернулась она к графу. — Вы мне верите, граф?

       — Отчего же мне вам не верить, Светлана? Вы прекрасны, а красота не может лгать…

       Девичьи глаза вспыхнули ярче глазниц черепа.

       — А вы действительно не поэт, граф? Нет? Тогда скажите то же самое Сашеньке про мою мать! Как красота не лжет! Окрутила его княгиня красивой ложью, охмурила ласковыми речами — так голову вскружила, что бедный, сломя голову, в Тифлис бежал, а как вернулся, с тифом слёг и помер бы, не спаси его Фёдор Алексеевич. Как говорится, смертию смерть поправ… Три года назад это было, и за эти три года Сашенька не раз и не два пожалеть успел, что не умер тогда до прихода моего прадеда.

       Но вампир продолжал, не сводя жадных глаз с взволнованного лица девушки:

       — Какое, право, мне дело до красоты чужой женщины и глупости незнакомого мне юноши… Какое отношение имеет то к неоспоримому факту вашей ангельской красоты, моя княжна?

       — Я не ангел! — вскричала Светлана, заламывая руки. — Я убила свою родную мать и теперь мраморный ангел плачет над ее могилой на Никольском кладбище! Хватит, граф! Умоляю вас… Вы не должны говорить мне подобные вещи! Вам смешно, а здесь у стен есть уши! Если меня запрут, что станется с Сашенькой? Кто поручится, что он переживет этот день? Вам не жалко меня, охотно в то верю… Какое, право, вам дело до смертной девушки… Так пожалейте своего собрата… Идите в избу… За вами скоро придут… Совсем скоро… Да прекратите так на меня смотреть! А то я…

       И княжна сложила три пальца, а потом убрала один. Граф тотчас зажмурился и отступил.

       — Не делайте этого княжна. Идите в баню, как собирались… Это надо мной чеснок возымел такое действие… Прошу вас простить и забыть все мои слова. Дайте пережить этот день, и вы забудете обо мне, как о страшном сне…

       Светлана спрятала руки в складки рубахи.

       — Да не такой уж вы и страшный! Со мною случались кошмары и похуже, уж поверьте…

       — Охотно верю, — в свой черед улыбнулся вампир. — И все же мне хотелось бы расстаться с вами друзьями. Я всецело полагаюсь на всепрощение, так свойственное русским женщинам…