— К шебиттам! Но как! — изумилась, продолжая следить за Латусом, наполняющим кружку бульоном и выкладывающим на тарелку крохотные канапе с паштетом.

Поставив на столик тарелку, взял кружку и ложку, намереваясь кормить меня как младенца. Я запротестовала, потянув дрожащие пальцы к горячему бульону. Латус скептически глянул на дрожащую немочь и решительно зачерпнул ложкой.

— План с Таймерией созрел неожиданно. Ты шебитт и жить тебе только у своих. Спасая тебя, я поставил себя вне закона, — дуя на дымящий отвар, Рыжик с интересом поглядывал на меня. — Обратной дороги для меня нет.

Ложка быстро нырнула в мой приоткрытый в удивлении рот. Я машинально сглотнула.

— Откуда здесь Тариль? Она тоже шебитт? — вспомнила плюющуюся эмоциональную брюнетку.

Рыжик весело заржал, расплескивая бульон на пол.

— Шерус, спасая тебя, вытащил меня из ее… дома. Он же как-то договорился с капитаном аэростата и отпаивал тебя, в каюте водичкой пока я ходил за забытыми у Тариль вещами, — развел руками счастливый Латус, расплываясь в улыбке. — Она увязалась следом, объясняя это вспыхнувшими вновь чувствами ко мне.

Перемена к лучшему в настроении парня была разительной. Встреча с бывшей девушкой произвела на него явный положительный эффект. Странно, по диалогам вылетевшей в гневе женщины не скажешь, что у них все гладко.

Глава 40

Накормив и укутав до бровей покрывалом, Латус взял с меня слово не вставать с постели и ушел к себе, оставив в голове полный раздрай из чувств и мыслей.

Моя жизнь сделала очередной вираж. С планом Проспера сделать меня Светлой княгиней объединенного княжества придется распрощаться. По желанию Светлой Богини Гаролд останется править, а я вновь стала изгоем, беженкой без крова над головой. Хорошо еще Латус прихватил мои клинки. С моими умениями я не пропаду в любой стране, где нужна твердая рука, умеющая обращаться с остро заточенной сталью. Какая ирония судьбы! Светлая княгиня будет обычной наемницей! И то, если повезет. Может, придется довольствоваться ролью обычной разбойницы промышляющей грабежом на дорогах и закончить жизнь в петле правосудия или с ножом в спине от своих же подельников. Вновь мелькнула малодушная мысль, которая не раз посещала меня в горячечном бреду в башне. Нужно было дать Бодироду убить Гаролда. Но я прогнала ее, не позволяя себе жалеть о спасении жизни недостойного. Связанный обетом, он будет заботиться о моем княжестве. Быть плохим супругом, не значит быть плохим правителем. Вспомнив, как он горделиво, упиваясь минутой торжества и собственного величия, смотрел на народ, приветствовавший нового владыку, я понимала, что мое княжество лишь начало в чреде его побед. О нем еще сложат немало хвалебных песен, как о радетеле народа и великом завоевателе. Он и верный ему брат приумножат богатства и земли, присоединив территории вечно враждующих горцев, пустынников и степняков. Когда-нибудь крохотная Окавита, ярким изумрудом вечных лесов, выделяющаяся на любой карте, усилиями князей разрастется до отрогов гор и песчаных пляжей южных морей и займет всю сушу, протянув свои загребущие пальцы до полукружья южных богатых островов. Стоила ли такая перспектива счастья одной маленькой княжны? Конечно, стоило. Но Гаролд на этом не остановится. Зная, что Бодирод и я — шебитты, он будет с упорством фанатика преследовать любого из моего рода. Страшная смерть от голода ждет любого, у кого цветет окавита на теле. Неужели Светлая Богиня стребует весь род себе в кровавую жертву?

Сердце защемило от боли, когда представила сколько невинных пострадает. И Гаролда с вбитым еще отцом и дедом страхом и ненавистью к шебиттам не остановит тот факт, что мой род правил Окавитой не одну тысячу лет, благополучно избегая моровых эпидемий. Для него шебитты навсегда останутся «несущими смерть».

На щеках пролегли влажные дорожки. Сознавать себя виновницей кончины собственного рода оказалось невыносимо горько. В поле зрения попал рюкзак, с привязанным к нему деревянным кольцом. Захотелось обнять мягкое и пушистое тельце нежити. Высвободившись из покрывала, пошатываясь от слабости, доковыляла и рухнула на колени. Колечко было непривычно теплым. Но сколько я не терла, глазастик не появлялся. Бросив тщетные попытки, обняла себя и зашлась в беззвучных рыданиях.

— Сури, ты чего? — Рыжик подхватил меня на руки и отнес в постель. Сел, прижимая к себе бьющееся в истерике тело. — Успокойся, маленькая, все позади. Он тебя не достанет больше.

— Латус, а другие? Весь мой род, — я едва могла говорить сквозь рыдания, сотрясающие тело. — Он не успокоится пока не найдет и убьет всех. Сотни невинных будет мучить, морить голодом. Я действительно чудовище, приносящее смерть. Мы с Бодиродом… если бы можно было вернуть все назад…

— Позволила бы Бодироду его убить? — прошептал Рыжик, прижимая меня к груди. — Сури, началась бы война за престол с другими княжескими родами Окавиты и Риволы. Шебитты вне закона. После боя на площади, где Бодирод открыл тайну и этим подписал приговор, вас не оставят в покое.

— Такая страшная жертва… — только могла прошептать, прижимаясь к горячему телу, впитывая чужое тепло, прогоняющее леденящий ужас от содеянного, чему стала виной.

— Божьи пути неисповедимы, Сури, — Латус, поглаживал меня по спине, тихонько укачивая как ребенка. — Может, Пресветлый обратит свой взгляд на восток. В школе поговаривали, что степняки давно жаждут вернуть кусок земли, отвоеванный еще дедом князя, и готовят наступление. Он забудет про твоих родичей, а они, не будь дураки, сбегут как мы с тобой в Таймерию. Я думаю, самые умные, узнавшие о твоей участи, уже давно летят на всех парусах, делая ноги.

Всхлипывая, слушала Рыжика, веря, что его слова не просто утешение. И родные, пусть не все, смогут спастись от княжеской кары. Кружка с целебным отваром, приготовленным Рыжиком, постукивала о зубы. Пальцы еще плохо слушались и мелко дрожали. Тепло и дружеская забота, и участие делали свое дело, я потихоньку успокаивалась.

— Латус, как ты снял антимагические кандалы? — рассматривая подживающие раны на запястье, вспомнила о свадебном «подарке» мужа.

— Это не я снимал, — Рыжик осторожно провел пальцем по тонкому розовому шраму, — это твой шерус как-то умудрился! Снял и прихватил с собой, ворюга полосатый!

— Пусть берет, — разрешила я, ставя пустую кружку на стол, — мне не жалко. Я пыталась его вызвать, но он не приходит? Наверно колечко сломалось?

— Вряд ли дело в кольце. О шерусах знают немного. Для жизни им необходим сильный магический источник. Вроде как раньше они жили повсеместно, где были выходы силы на поверхности. Или рядом с очень сильным магом. Кто-то говорит, они спутники проклятых.

Я с удивлением посмотрела на Рыжика. Тот смутился и поправился.

— Извини, шебиттов. У нас их проклятыми зовут.

— У вас?

— У оборотней лаки, — пояснил парень. — Сейчас из тебя источник никакой. Видно не притягиваешь больше.

Выдал свою версию Латус, устраивая меня поудобнее у себя на коленях.

— В башне я была при смерти, все силы на нуле, а браслеты заперли магию, но он пришел, — возразила умнику, желая докопаться до истины.

— Все княжеские палаты стоят на сильных источниках. По задумке архитектора, башня экранирует полностью любую силу извне. Внутренняя облицовка еще и нейтрализует магию изнутри, будь то маг или артефакт. Шерус не мог проникнуть внутрь и нашел меня в помощь.

Я преисполнилась благодарностью к полосатому дружку, давая себе слово при случае обязательно отблагодарить его. Вспомнилась одна деталь, которую в свете последовавших событий я упустила.

— Помнишь, тогда в лесу он назвал меня шесса? Что бы это могло значит? — озадачила напрягшего лоб Рыжика.

— Впервые слышу, — растерянно пожимая плечами, ответил парень.

Дверь с грохотом ударилась о косяк. От неожиданности мы оба вздрогнули и уставились на бесцеремонно вломившегося. В проеме нарисовалось пышущее злостью лицо Тариль.