Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Традиция Иоанна

Традиция Иоаннова евангелия отражается и в нескольких небольших посланиях, также носящих имя Иоанна: по всей видимости, это еще одно направление мысли неиудейских христианских общин, не следовавших иудейской матрице, но избежавших и влияния Павла. Нам осталась последняя книга Нового Завета: странное поэтическое сочинение, называемое Откровением, – своего рода открытое письмо к нескольким перечисленным в начале послания христианским общинам, находившимся на юге современной Турции. По всей видимости, оно написано в эпоху императора Домициана (81–96 годы) и отражает гнев христиан, связанный с проведенной им насильственной кампанией по укреплению культа императора. Как и большая часть межзаветной литературы (см. с. 90–91), это «апокалипсис» (т. е. по-гречески «откровение»): видение космических битв в конце времен и триумфального Божьего суда. Автора его также зовут Иоанном, и он, по-видимому, современник евангелиста Иоанна (от которого его отличает прозвище «Богослов»): однако пишет он на гораздо более простом греческом, и волнуют его совершенно другие проблемы.

Скорбя о жестоком обращении римской власти с христианами, Иоанн Богослов в стиле дохристианских иудейских писателей-апокалиптиков утешается мечтами о падении Римской империи. Рим он обозначает обычным у иудеев символом тиранической власти – «Вавилон». Интересно, что Иоанн Богослов, единственный из новозаветных авторов, смело, без каких-либо уточнений применяет к Иисусу провокационный термин «царь». В Новом Завете много говорится о Царстве Божьем, а Иисус не раз называется Царем иудейским или израильским – но это совсем не одно и то же. Ранние христиане боялись, что римские власти враждебно отнесутся к тому, что они начнут называть Христа царем; в конце концов самого Иисуса за то и распяли, что он будто бы провозглашал себя «царем иудейским». Вот почему в остальных новозаветных книгах эта тема почти не затрагивается: современные западные христиане, любящие говорить о Христе как царе (см. с. 1025–1035), обычно этого не замечают. Два английских баптиста XVIII века Джон Сенник и Чарльз Уэсли, когда слагали свой прославленный гимн: «Вот Он идет по облакам» – бо́льшую часть своих ярких «царских» образов и метафор заимствовали именно из книги Откровение:

Yea, Amen! let all adore Thee,
High on Thine eternal throne;
Saviour, take the power and glory,
Claim the kingdom for Thine own;
O come quickly! O come quickly! O come quickly!
Everlasting God, come down!
(Да, аминь! Пусть всё творение воздаст Тебе хвалу
Пред Твоим вечным престолом в вышних.
Спаситель, установи Твое Царство во власти и силе!
Ей, гряди! Ей, гряди! Ей, гряди!
Вечный Бог, прийди скорей!)

Итак, Откровение – это великое исключение: единственная книга Нового Завета, в которой открыто утверждается «подрывной» характер христианской веры. Неудивительно, что снова и снова в истории христианства эта книга вдохновляла угнетенных на борьбу с их угнетателями. Подобные акценты пугали христиан и долго не позволяли полностью принять книгу Откровения в библейскую семью: однако в конечном счете в ее пользу сыграл представленный в ней образ Иисуса Христа, перекликающийся и с Павловыми посланиями, и с Евангелием от Иоанна. Здесь Иисус – также фигура космического значения, Агнец, который после конца света воссядет на престол. Первым читателям Иоанна Агнец напоминал о жертвоприношении на иудейскую Пасху и погружал их в размышления о Тайной вечере, ставшей для них первой Евхаристией. Интересно, что Агнец, вместе с Богом Всемогущим, вполне заменяет собой храм в городе будущего под названием Новый Иерусалим.[173] Дело в том, что в то время, когда писал Иоанн Богослов, отношение последователей Христа к старому Иерусалиму радикально переменилось: они уже не связывали с этим городом свое будущее.

Иоанн, Павел, Иаков и их церкви

Апостол Павел оставил немало сведений об общинах последователей Христа, в основном иудейского происхождения, которые после смерти Иисуса и окончания его земной жизни ориентировались на лидеров Иерусалимской церкви. Как мы уже отмечали (с. 120), поначалу самым видным из этих лидеров был Иаков, брат Иисуса. Когда в 62 году н. э. иудейские власти казнили Иакова по обвинению в нарушении иудейского Закона, его место занял другой «родич» Господень, Симеон. Если иерусалимская община последователей Христа надеялась занять ведущее место в иудаизме, то это ей не удалось: христиане остались маргинальным меньшинством и в Иерусалиме, и в Палестине. Однако среди новых последователей Христа Иерусалимская церковь пользовалась высоким авторитетом из-за тесной связи ее лидеров с Иисусом. В Послании к Коринфянам Павел нехотя признает, что этим людям Иисус явился по воскресении раньше, чем ему самому, и тщательно воспроизводит порядок этих явлений: сначала – Петру, затем – Иакову.[174] Снова и снова Павел приказывает средиземноморским церквам, к которым обращается, отсылать средства в Иерусалим – так же, как иудеи в Рассеянии отсылали пожертвования на Храм. Это значит, что в глазах последователей Христа Иерусалимская церковь начала занимать место Храма: неудивительно, что Павлу приходилось относиться к ней с уважением. Однако он представлял интересы растущего числа общин, верящих в Христа как Господа, вдали от Иерусалима, в средиземноморском мире: обстоятельства возникновения и роста этих общин, быть может, навеки останутся от нас сокрыты, несмотря на яркие лучи света (или кажущегося света), который проливают на них послания Павла и Деяния апостолов.

За личным вдохновением Павла и его независимостью (которую, как мы видели, сам он подчеркивал) стоят напряженные отношения с лидерами Иерусалимской церкви, и даже в гладком повествовании Деяний чувствуются отголоски грохочущих за ними битв. Истинную серьезность спора открывает нам один гневный пассаж из Павлова Послания к Галатам, где апостол упрекает Петра – ученика Иисусова, одного из Двенадцати – в малодушии, непоследовательности и лицемерии.[175] На кону стоял вопрос, не дававший покоя христианам еще полтора века: насколько далеко можно отступать от иудейской традиции, если они, как Павел, проповедуют Благую весть царства Христова неиудеям? Вставали вопросы глубокого символического значения: следует ли новообращенным перенимать такие черты иудейской жизни, как обрезание, строгое следование Закону Моисееву, воздержание от пищи, оскверненной связью с языческими жертвоприношениями (а таковой являлось абсолютно все мясо, продававшееся на рынках неиудейского мира)? Павел ввел лишь одно ограничение: не следует есть мясо, о котором известно, что оно было публично принесено в жертву идолам. Что же до всего прочего – нет нужды поднимать шум из-за налогов на продажи или посуды на столе у неверующего.[176]

Можно было бы ожидать, что в результате всего этого христианство разделится на две ветви, с различным отношением к своему родителюиудаизму: иудейская церковь будет следовать традиции Иакова, языческая церковь – бережно хранить писания Павла и Иоанна. Однако вышло иначе. В Новом Завете сохранилось одно послание, подписанное Иаковом, и оно представляет совсем иной взгляд на жизнь христианина и на роль Закона, чем у Павла: однако все ныне живущие христиане – наследники церкви, созданной Павлом. Христианство другого типа, когда-то проповедуемое братом Господним, прекратило существование. Как это произошло? Причиной тому стал серьезный политический кризис.

вернуться

173

См. Откр 21 и 22, с огромным количеством аллюзий.

вернуться

174

1 Кор 15:5–8.

вернуться

175

Гал 2:11–14.

вернуться

176

1 Кор 10:23–32.

31
{"b":"626834","o":1}