Лакедемоняне, узнав о таком поведении Павсания, именно тогда в первый раз отозвали его… Когда афиняне силой заставили его покинуть ВИЗÁНТИЙ, Павсаний не возвратился в Спарту, а поселился в Колонах Троадских и, по слухам, ТАЙНО ВСТУПИЛ В СНОШЕНИЯ С ВАРВАРАМИ… Лакедемоняне вторично отозвали его… Павсаний… вторично возвратился в Спарту. ЗДЕСЬ ЭФОРЫ СНАЧАЛА ЗАКЛЮЧИЛИ ЕГО В ТЕМНИЦУ… Однако, Павсанию удалось добиться освобождения: он объявил, что готов добровольно отвечать перед судом всем, кто пожелает выставить против него обвинения.

Впрочем, достоверных доказательств вины Павсания как у властей, так и у его личных врагов среди спартиатов не было, чтобы на этом основании с твердой уверенностью ПОКАРАТЬ ЧЕЛОВЕКА ЦАРСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ, да к тому же еще и теперь облеченного высоким саном… Тем не менее, ЕГО ОБРАЗ ЖИЗНИ, НЕСХОЖИЙ С УСТАНОВЛЕННЫМИ ОБЫЧАЯМИ, И СТРЕМЛЕНИЕ ПОДРАЖАТЬ ВАРВАРАМ ДАВАЛИ МНОЖЕСТВО ПОВОДОВ ПОДОЗРЕВАТЬ, ЧТО ОН НЕ ЖЕЛАЕТ, КАК РАВНЫЙ ПОДЧИНЯТЬСЯ СПАРТАНСКИМ ОБЫЧАЯМ. Поэтому лакедемоняне вообще стали выискивать, не было ли у Павсания и в прошлом КАКИХ-ЛИБО ОТКЛОНЕНИЙ ОТ УСТАНОВЛЕННЫХ ОБЫЧАЕВ. Между прочим, вспомнили, что Павсаний осмелился самовольно НАЧЕРТАТЬ НА ТРЕНОЖНИКЕ, посвященном эллинами в Дельфы как приношение от мидийской добычи, следующее элегическое двустишие:

Это двустишие лакедемоняне велели тотчас же выскоблить с треножника и взамен вырезать имена всех городов, воздвигнувших этот ЖЕРТВЕННЫЙ ДАР после общей победы над Варваром. Если своим поступком ПАВСАНИЙ УЖЕ В ТО ВРЕМЯ ВНУШАЛ ПОДОЗРЕНИЕ, то по его теперешнему поведению можно было со всей вероятностью заключить, что У НЕГО УЖЕ ТОГДА БЫЛИ ПОДОБНЫЕ ПРЕСТУПНЫЕ ЗАМЫСЛЫ. Вели розыск о каких-то его переговорах с илотами… ПАВСАНИЙ СУЛИЛ ИЛОТАМ СВОБОДУ И ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВА, ЕСЛИ ТЕ ПОДНИМУТ ВОССТАНИЕ В ПОДДЕРЖКУ ЕГО ЗАМЫСЛОВ… Эфоры все же не поверили ДОНОСАМ каких-то илотов и не решились выступить против Павсания… ПОКА, КАК ГОВОРЯТ, НЕ ПРЕДАЛ ЕГО ЭФОРАМ ВЕСТНИК, который должен был вручить Артабазу (персу — Авт.) его последнее послание. Этот ВЕСТНИК, уроженец Аргила, был прежде любовником Павсания и, по его мнению, САМЫМ ВЕРНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Когда он сообразил, что никто из прежних вестников (от царя Павсания к персам — Авт.) не возвращался назад, то ВСКРЫЛ ПОСЛАНИЕ, ПРЕДВАРИТЕЛЬНО ПОДДЕЛАВ ПЕЧАТЬ, ЧТОБЫ НЕ ВЫДАТЬ СЕБЯ… В послании, как он и подозревал, действительно нашел приписку, в которой значилось, что вестника следует умертвить.

Итак, лишь после того, как аргилец предъявил им послание, эфоры были уже более склонны поверить вине Павсания, но все же сначала пожелали услышать какие-либо показания из его собственных уст. ПО УГОВОРУ С ЭФОРАМИ ДОНОСЧИК отправился в Тенар… и построил там себе хижину, разделенную перегородкой на две части. В ЗАДНЕМ ПОМЕЩЕНИИ ОН СКРЫЛ НЕСКОЛЬКО ЭФОРОВ. Когда Павсаний пришел в хижину и спросил аргильца о причине его моления о защите, эфоры могли ясно слышать всю их беседу: как этот человек, упрекая Павсания… изложил во всех подробностях обстоятельства дела… Павсаний признал справедливость упреков и просил аргильца больше не гневаться, заверив его, что он безопасно может покинуть святилище…

Выслушав весь этот разговор, ЭФОРЫ ВОЗВРАТИЛИСЬ УЖЕ СОВЕРШЕННО УБЕЖДЕННЫЕ В ВИНОВНОСТИ ПАВСАНИЯ И ПРИКАЗАЛИ ЗАДЕРЖАТЬ ЕГО. Когда Павсания пытались схватить на улице, он, как передают, УЗНАЛ ПО ВЫРАЖЕНИЮ ЛИЦА ОДНОГО ИЗ ЭФОРОВ, С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ ТОТ ПОДОШЕЛ (и по едва заметному кивку другого эфора, дружески предупреждавшего его). Тогда Павсаний побежал к находившемуся поблизости святилищу Меднодомной богини (Афины — Авт.), где и нашел убежище. ВОЙДЯ ЗАТЕМ В НЕБОЛЬШУЮ ХРАМОВУЮ ПРИСТРОЙКУ, чтобы не подвергаться непогоде под открытым небом, он стал спокойно ждать своей участи. Не успев задержать его, эфоры ПРИКАЗАЛИ СНЯТЬ КРЫШУ И ДВЕРИ ПОМЕЩЕНИЯ И, УЛУЧИВ МОМЕНТ, КОГДА ПАВСАНИЙ НАХОДИЛСЯ ВНУТРИ, ЗАМУРОВАЛИ ВЫХОД. ЗАТЕМ ОНИ ПРИСТАВИЛИ СТРАЖУ К ДОМУ, чтобы голодом вынудить пленника сдаться. Заметив, что ОН УЖЕ ГОТОВ ИСПУСТИТЬ ДУХ, ЭФОРЫ ВЕЛЕЛИ ВЫТАЩИТЬ ЕГО ИЗ ПОМЕЩЕНИЯ, ПОСЛЕ ЧЕГО ОН СРАЗУ ЖЕ СКОНЧАЛСЯ. ТЕЛО ПАВСАНИЯ ХОТЕЛИ СНАЧАЛА СБРОСИТЬ В КЕАДСКУЮ ПРОПАСТЬ, куда обычно бросали преступников, но ПОТОМ РЕШИЛИ ЗАРЫТЬ ГДЕ-ТО ПОБЛИЗОСТИ. Впоследствии, однако, дельфийский бог изрек лакедемонянам повеление ПЕРЕНЕСТИ ПОГРЕБЕНИЕ НА МЕСТО СМЕРТИ (где прах его находится и поныне, именно НА ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД СВЯТИЛИЩЕМ, как гласит надпись на стелах), А ВО ИСКУПЛЕНИЕ СВЯТОТАТСТВА посвятить Афине Меднодомной ДВА ТЕЛА ВЗАМЕН ОДНОГО. Впоследствии лакедемоняне велели изваять и принести в дар богине две медные статуи за Павсания.

Афиняне со своей стороны потребовали от лакедемонян ИЗГНАТЬ СКВЕРНУ, ТАК КАК ВЕДЬ И БОГ ПРИЗНАЛ ПРОИСШЕСТВИЕ НАРУШЕНИЕМ СВЯТЫНИ» [84], с. 56–58.

Далее Фукидид сразу же переходит к изгнанию и гибели известного афинянина Фемистокла. Мы еще вернемся к этому очень интересному и важному сюжету. Оказывается, «античный» Фемистокл в значительной мере является отражением евангельского Иуды. Рассказав о Фемистокле, Фукидид завершает данный раздел словами: «ТАКОВ БЫЛ КОНЕЦ САМЫХ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ СВОЕГО ВРЕМЕНИ В ЭЛЛАДЕ — ЛАКЕДЕМОНЯНИНА ПАВСАНИЯ И АФИНЯНИНА ФЕМИСТОКЛА» [84], с. 60.

Проанализируем теперь цитированные выше старинные свидетельства.

Как отмечено Фукидидом, царь Павсаний — самый знаменитый человек в Спарте той поры. Он царского происхождения и был «в великом почете у эллинов». Сам себя называет СПАРТАНСКИМ ПРЕДВОДИТЕЛЕМ, см. выше. В его руках сосредоточена огромная власть.

Однако отношение современников к нему далеко неоднозначное. Повод к раздорам дает сам царь Павсаний. С одной стороны он — выдающийся спартанский правитель, главнокомандующий спартанскими войсками во время взятия города Визáнтия. С другой стороны, он ведет тайные переговоры с персами — врагами Спарты и вообще Эллады. Царя Павсания подозревают в стремлении к тирании, в попытках установить владычество над всей Элладой, причем при помощи персов, которых эллины считают варварами и относятся к ним, в общем-то, свысока, пренебрежительно, хотя и боятся. Мол, благородные утонченные эллины и грубоватые варвары персы (хотя и роскошно живущие).

В этой характеристике царя Павсания мы узнаем уже хорошо нам знакомую тему. Именно так, и именно с такими эпитетами, воспринимали многие царь-градцы, византийцы XII века, своего императора Андроника-Христа. Мы подробно говорили об этом в книге «Царь Славян». С одной стороны, Андроник был ромейским, царь-градским императором. Но в то же время был тесно связан с Русью-Ордой. Откуда, вероятно, была родом его мать Мария Богородица. Не исключено, что и сам Андроник-Христос тоже родился на Руси (то есть в «античной» Персии). Став взрослым, он сохранил тесные связи с Русью и до того, как взойти на царь-градский престол, проводил здесь много времени. В русских летописях Андроник-Христос описан как великий князь Андрей Боголюбский, а также как апостол Андрей Первозванный, см. рис. 4.18.

Византийский летописец Никита Хониат неоднократно подчеркивает любовь императора Андроника к «варварам», обвиняет его в том, что телохранители Андроника, его царская гвардия, были набраны «из варваров». Более того, по словам Хониата, Андроник ввел при царь-градском дворе «варварские обычаи и порядки», в том числе и некоторые элементы одежды. Мы отмечали в книге «Царь Славян», что Андроник-Христос ввел в Царь-Граде = евангельском Иерусалиме, например, русские штаны — необычное на первых порах одеяние для ромейцев той эпохи. Ему принадлежит, между прочим, и открытие русской водки. Знаменитого напитка. Далеко не всем в Византии нравились такие поступки и нововведения императора. Мол, благородные утонченные царь-градцы и грубоватые варвары русские (например, не боящиеся водки).