Мы опустили многословные рассуждения Плутарха о природе небесного огня, о связи вспышек с воспламенением воздуха, об огненном эфире и т. п. Это — типичные средневековые рассуждения, когда люди пытались понять природу комет, вспышек сверхновых звезд и метеоритов.

Скорее всего, повествование Плутарха об огненном теле (звездах Диоскуров), сопровождавшем первый выход Лисандра из гавани, является отражением евангельского рассказа о Вифлеемской звезде, возвестившей рождение Иисуса. Мы уже отмечали, что на самом деле Евангелия могли здесь описать не только вспышку сверхновой звезды около 1152 года, но и комету, появившуюся примерно в это время. См. подробности в нашей книге «Царь Славян».

Согласно Евангелиям, Вифлеемская звезда связана с рождением Христа. Причем она блистала на небе достаточно длительное время, так как звезда «вела» Волхвов к Младенцу Христу во время их путешествия. Глядя на небо, Волхвы выбирали свой путь, чтобы добраться до Вифлеема. По-видимому, евангельская звезда была видна, по крайней мере, несколько недель или даже месяцев.

По Плутарху, огненное тело, ставшее благоприятным знаком для царя Лисандра, сияло на небе в течение 75 дней, то есть более двух месяцев. Таким образом, в обеих версиях подчеркивается длительность удивительного «небесного сияния», связанного с Царем.

Правда, по Евангелиям, Вифлеемская звезда появилась на небе, когда Иисус был еще Младенцем. А Плутарх вроде бы говорит, что небесный огонь вспыхнул, когда Лисандр был уже взрослым человеком, полководцем, ведшим в бой свой флот. Впрочем, тут у Плутарха, вероятно, сохранился туманный след того обстоятельства, что в старинном первоначальном тексте речь шла о Младенце Христе. Недаром Плутарх подчеркивает, что небесный огонь вспыхнул, когда «корабль Лисандра В ПЕРВЫЙ РАЗ вышел из гавани». Может быть, имелось в виду высказывание в переносном смысле, что-то вроде: «корабль Иисуса вышел в первое свое плавание по морю жизни», или «юный Иисус отправился в путь по морю жизни».

Интересно, что «звезды Диоскуров», вспыхнувшие во время первого выхода в море Лисандра, были затем изображены на памятнике. Оказывается, «Лисандр поставил в Дельфах МЕДНЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ — свое и всех навархов — и ЗОЛОТЫЕ ЗВЕЗДЫ ДИОСКУРОВ, позже, перед сражением при Левктрах, исчезнувшие» [68], т. 2, с. 109. Мы вновь видим, что «звезды Диоскуров» сияли на небе, по-видимому, довольно продолжительное время. Во всяком случае, они появились в момент выхода Лисандра в море и исчезли, как сказано, ПОЗЖЕ, только перед началом сражения при Левктрах. Вероятно, Плутарх говорит здесь также о каком-то медном изображении Христа-Лисандра и Вифлеемской звезды над его головой. Таковы многочисленные христианские изображения Рождества Христова и Поклонения Волхвов.

Плутарх сообщает следующий яркий штрих: «Лисандр, пользовавшийся такой властью, какой не имел до него ни один из греков, стал проявлять заносчивость и самонадеянность, не соответствующие даже его власти. Дурид рассказывает, что ЕМУ ПЕРВОМУ СРЕДИ ГРЕКОВ ГОРОДА СТАЛИ ВОЗДВИГАТЬ АЛТАРИ И ПРИНОСИТЬ ЖЕРТВЫ КАК БОГУ И ОН БЫЛ ПЕРВЫМ, В ЧЕСТЬ КОГО СТАЛИ ПЕТЬ ПЭАНЫ. Начало одного из них таково:

Самосцы постановили, чтобы праздник в честь ГЕРЫ, справляющийся у них, назывался ЛИСАНДРИЯМИ. Лисандр постоянно держал при себе поэта Херила, который своим поэтическим искусством должен был украшать его деяния» [68], т. 2, с. 109.

Все понятно. Христу поклонялись как богу, ему действительно воздвигали алтари, ему молились («пели пэаны»). Любопытно, что праздник ГЕРЫ именовали, оказывается, ЛИСАНДРИЯМИ. Но ведь имя Геры здесь, возможно, появилось как легкое искажение имени ХОР или ГОР, то есть ХРИСТОС. Как мы показали в книге «Царь Славян», Христа именовали также Хором или Гором. В таком случае выходит, что Плутарх фактически отождествляет ГОРА-ХОРА и ЛИ-САНДРА. То есть ХРИСТА и ИИСУСА АНДРОНИКА.

Интересно также, что Лисандру ПЕРВОМУ стали воздвигать алтари и петь пэаны в его честь. По-видимому, здесь подчеркивается особое почитание Христа, широко распространившееся в древнем мире, начиная с XII века н. э.

Плутарх сообщает, что при Лисандре некоторые греческие города оказалась под сильным влиянием «варварских персидских обычаев». Он пишет: «Прибыв в Эфес, Лисандр встретил там расположение к себе и полную преданность Спарте. Самому же городу приходилось туго: постоянное общение с варварами И ПРОНИКНОВЕНИЕ ПЕРСИДСКИХ ОБЫЧАЕВ ГРОЗИЛО РЕШИТЕЛЬНЫМ ВОЗОБЛАДАНИЕМ ВАРВАРСКОГО НАЧАЛА. Город со всех сторон был окружен лидийскими владениями, и персидские военачальники подолгу жили в нем» [68], т. 2, с. 98.

По-видимому, здесь отразился уже хорошо знакомый нам мотив, ярко звучащий в жизнеописании императора Андроника-Христа. Он поддерживал тесные связи с Русью, часто и подолгу бывал там, его личная гвардия была укомплектована славянами. Мария, мать Андроника-Христа, была родом из Руси. В русских летописях Андроник описан как великий русский князь Андрей Боголюбский, см. нашу книгу «Царь Славян». Царь-градцы высокомерно рассматривали славян как варваров и были недовольны тем, что их император вводит в Царь-Граде многие славянские, «варварские» обычаи. Таким образом, «варвары-персы» в жизнеописании спартанского царя Лисандра — это, скорее всего, русские люди эпохи XII века.

Слава Лисандра гремела по всей Греции. Летописец Павсаний сообщает о статуе, воздвигнутой ему на Олимпии. На ней было несколько хвалебных надписей, одна из которых, например, гласила: «Славу бессмертную подвигов ты, о Лисандр, заслуживши Родине и для отца, доблести имя хранишь» [62], т. 1, с. 400.

Плутарх неоднократно подчеркивает бедность Лисандра, особенно контрастировавшую с его огромной царской властью. Например: «Его главным отличительным свойством было умение легко переносить бедность: его нельзя было соблазнить и подкупить деньгами, но, невзирая на это, он обогатил свою родину и сделал ее корыстолюбивой… После войны с Афинами он привез массу золота и серебра, НО НЕ ОСТАВИЛ СЕБЕ НИ ОДНОЙ ДРАХМЫ. Когда тиран Дионисий прислал ему для его дочерей дорогие сицилийские хитоны, он не взял их» [68], т. 2, с. 98.

Плутарх добавляет, что Лисандр «при всей своей неограниченной власти и могуществе ни разу, кажется, не позволил себе никакой распущенности, ни одной мальчишеской выходки, и уж если к кому из спартанцев не приложима поговорка

Хоть дома львы, да в поле лисы хитрые,

так это к нему — НАСТОЛЬКО СКРОМНО, ВОЗДЕРЖАНО, ИСКОННО ПО-ЛАКОНСКИ ВЕЛ ОН СЕБЯ ПОВСЮДУ…

Лисандр… даже поднесенные лично ему подарки вместе со всем прочим добром отослал согражданам» [68], т. 2, с. 150–151.

И в другом месте: «БЕДНОСТЬ ЛИСАНДРА, обнаруживавшаяся после его смерти, показала особенно отчетливо его добродетель: имея в руках такую власть и такие средства, осыпаемый дарами от городов и царей, он не взял себе ни обола на украшение собственного дома. Так рассказывает Теопомп, чьей похвале можно верить больше, чем порицанию, ибо он порицает охотнее, чем хвалит» [68], т. 2, с. 118.

И далее: «Лисандру были возданы все посмертные почести, и, между прочим, женихи его дочерей, отказавшиеся после его смерти взять их в жены, ТАК КАК ОТЕЦ ОКАЗАЛСЯ БЕДНЯКОМ, были приговорены к штрафу за то, что они оказывали ему почтение, пока считали его богачом, но ОТРЕКЛИСЬ ОТ НЕГО. КОГДА БЕДНОСТЬ УМЕРШЕГО ОТКРЫЛА ЕГО СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ДОСТОИНСТВО» [68], т. 2, с. 118.