И все же, не смотря на бравурное настроение, надежде на быструю находку места злодеяния не суждено было исполниться. Они все шли и шли вдоль нескончаемой, причудливо изогнутой опушки, - вернее, шел-то один, второй не прилагал никаких усилий, - но пока что лишь даром тревожили спящую живность. Элементаль начал нервничать: время таяло, а блуждать по ночному лесу можно было хоть до бесконечности. Чтобы хоть как-то развеять раздражение, он от души отругал Фредерика за неправильно указанный путь, но сворачивать с него все же не стал.

- Где-то здесь! - после еще получасового перехода ни с того, ни сего объявил он.

После чего поворотил в лес, чуть углубился в него и буквально уткнулся в ноги висевшего сэра Роберта. Вскрикнув от неожиданности, Элементаль инстинктивно отпрянул, его ботинок заскользил по лодыжке Фредерика - и он оказался сидящим на мертвеце верхом.

- Прости, дружище!

Карлик, вежливо похлопав Фредерика по щеке, в одно мгновение вскочил на ноги. Дальнейшие его действия были столь быстры, сколь и хаотичны. Скинув торбу, он запустил сначала одну руку за пазуху, - было видно, как огромная ладонь скользнула вдоль яйцевидного живота к спине, потом вторую - превратился в какой-то телесный клубок, который заплясал на одной ноге от избытка чувств. Наконец на свет была извлечена рукопись, оказавшаяся в итоге на груди, - месте, как известно, самом близком любому хранителю ценностей.

Убедившись, что рукопись на месте, Элементаль отдал ее на хранение Фредерику, то есть попросту засунул ее за отворот рубахи мертвеца, а сам с той же неуемной хлопотливостью, которая сопровождала поиск древнего трактата, принялся за сооружение костра. Затрещали ветки, и вскоре скорбное место было освещено пляшущими красными языками огня.

Покончив с этим, Элементаль покрутился по сторонам - все было в надлежавшем порядке. Затем подхватил рукопись и, расположившись у костра, углубился в чтение. Но не прошло и пяти минут, как он вновь вскочил на ноги. Пробурчав себе под нос: "Время делать дело и становиться настоящим Элементалем!" - он возвел глаза к Луне, а затем, отсчитывая шаги, стал ходить по квадрату вокруг сэра Роберта. Вычертив шесть квадратов, он уселся у ног повешенного, расчистил прямо под ним небольшой участок земли и нараспев принялся читать состоящее из словесных обрывков заклятие:

"...ЭЛАВК.РАОБ.НИТИ.ВЕРА.АХА."

Время от времени карлик поглядывал на первый лист трактата, где под не понятными древними символами от руки был написан перевод - "Заговор Мандрагоры".

Так он читал до первых лучей солнца.

Лес оживал. Бескрайнее пространство наполнилось звуками, рожденными переливом голосящих птиц в кронах раскачиваемых деревьев - все это обрело мощь и закружилось в утренней суете. Однако не сомкнувший всю ночь глаз карлик не слышал ничего: он мирно спал, свернувшись клубочком у ног Фредерика. Разбудило его звонкое треньканье сойки над самой головой.

- У-у, птица-небылица! - проворчал недовольный столь бесцеремонной побудкой Элементаль и как был, лежа, погрозил сойке кулаком.

Окончательно скинув негу сна, он наконец-таки осознал себя в реальности. Едва лицо его, приобретшее осмысленное выражение, оживилось и морщинки в уголках глаз сложились веером, как он тут же, тенью, в один прыжок бросился под ноги повешенного. Лес огласился диким воплем, вспугнувшим не только назойливую сойку, но и всю округу:

- Ага-а!

Элементаль, замерев на четвереньках, ласково теребил два неказистых листочка, появившихся за время его сна на маленьком пятачке расчищенной земли под повешенным.

- Мандрагора! - уже спокойнее произнес карлик. - Мандрагора!

Солнце вошло в зенит, когда он, силой воли сумев-таки взять себя в руки, совладал с переполнявшими его чувствами. Поднявшись с колен, он уже спокойно возвратился к котомке и извлек из нее жестяную чашу, которой аккуратно накрыл растение. Затем, кряхтя и охая, по дереву добрался до веревки и срезал ее ударом отточенного кинжала; мертвец с глухим стуком рухнул на землю. Спустившись с дерева, Элементаль скинул петлю с его шеи, после чего волоком подтащил одно мертвое тело к другому. Так они и расположились рядом: бывший хозяин и его конюший.

Исполнив столь скорбную работу, Элементаль наконец-то смог подумать о чем-то более обыденном - проще сказать, о том, что неплохо было бы подкрепиться. Оставив спящих вечным сном в покое, он вернулся к своей котомке и извлек из нее узел со съестными припасами. Есть, откровенно говоря, не очень-то и хотелось, но впереди ожидала вторая ночь. Требовались силы, а потому карлик немедленно приступил к трапезе, втайне радуясь тому, что оба его соседа в подобном подкреплении не нуждаются... Он был немножко жмот, хотя и списывал этот порок на свою вечную бедность.

Насытившись, Элементаль тотчас сочинил двустишие во славу сытного обеда, повертел его и так и эдак, пока оно не обрело законченность, пропел, тут же забыл - и, в тысячный раз пообещав себе заняться чем-то более серьезным на ниве стихосложения, расположился в тени дерева. Однако ничего путного с эпической балладой о доблести и любви не выходило, да и мысли были заняты одной мандрагорой - в общем, вскоре он вновь уснул и благополучно проспал весь день.

Когда Луна набрала силу, Элементаль начал читать вторую часть заговора. Утро он встретил в сладком сне...

Вокруг еще стояла предрассветная тишина, когда неожиданно из-за деревьев послышались шаркающие по лесной подстилке шаги, и на поляне появился маленький человечек в темно-синей накидке, скрывающей его фигуру с головы до пят. Он не спеша приблизился к людям, живым и мертвым, потянул носом и самодовольно улыбнулся. Простояв над ними с минуту, он подошел к суме карлика и заглянул внутрь. После чего удалился обратно в лес, так и не сказав ни слова.

День третий выдался хмурым и холодным и к вечеру разразился грозой. Как это обычно случается, водное буйство природы внесло толику спокойствия в мятущуюся душу Элементаля. Приближение решающей ночи, запах разлагающихся тел, ожидание неизвестности - все это скопом не на шутку разбередило его в общем-то крепкие нервы: он почти не спал, ничего не ел и только смотрел на мандрагору, разросшуюся к вечеру еще сильнее. Выпущенные растением четыре неказистых листочка стали для него центром вселенной. И только льющаяся с небес вода придавала ему сил: он впитывал живительную влагу всем своим существом, совершенно не ощущая того, что давно уже промок до нитки.

Ночью, будто специально для гордого появления Луны, подул сильный ветер, разогнавший тучи, как стайку дворовых собак. Дождь прекратился, так что Элементаль смог обсушиться, а заодно и набить желудок. Хлеб, правда, немного отсырел, но это обстоятельство меньше всего обеспокоило его. Перед ним и миром распростерла черные объятия последняя ночь, которая должна была решить все. И он был готов к этому.

- Торопиться не надо, но надо успеть, - вслух разъяснил мертвецам свое начинание карлик.

Возложив рукопись на колени, он уселся перед мандрагорой. Ночь услышала первые странные звуки:

"СОНГ.ИЛИ.РЕСК.ВЕРА.АХА."

Последний заговор был самым коротким. Дочитав его до конца, Элементаль вновь отшагал шесть квадратов вокруг места повешения, после чего вооружился ножом и подошел к мандрагоре. Разросшееся за три ночи растение, как ему показалось, в страхе отклонилось от него, но Элементаль был неумолим: аккуратно сложив листочки вокруг стебля, он захватил зелень ладонью левой руки, а правой, ловко орудуя ножом, извлек из земли корень. Затем перенес мандрагору к закопченному котелку и принялся старательно - листик за листиком, отросток за отростком - омывать ее предусмотрительно собранной дождевой водой. Вскоре странная и великая мандрагора предстала перед ним во всей красе.