Миссис Ундервуд зашевелилась, потирая глаза.

— Теперь мне стало немного лучше, — она осмотрелась. — О, дорогой, нас уносит течение.

— Я потерял весла, — с легкостью объяснил Джерек. — Одно еще виднеется вон там. Не стоит отчаиваться, ведь течение такое сильное, и мы плывем.

Амелия ничего не ответила, но ее губы сложились в улыбку, больше философскую, чем ликующую.

— Вот видите, эти машины времени не такая уж редкость, как вы рассказывали, — оживленно произнес Джерек. — Я видел уже несколько с лодки. Люди ехали на них по тропинкам вдоль реки. И у тех полицейских они тоже были. Наверное, они собрались последовать за нами сквозь Время.

— Это обыкновеннее велосипеды, — терпеливо объяснила миссис Ундервуд. — На мой взгляд, они совсем не отличаются друг от друга. — Ве-ло-си-пе-ды, — по слогам повторила она.

— Бог с ними, — сказал Джерек, — главное, все складывается удачно. Ваши страхи беспочвенны, и мы скоро будем дома.

— Боюсь, нам придется воспользоваться другим способом, — она огляделась. — Сейчас движемся в западном направлении. Скорее всего, это Суссекс. А, ладно, в конце концов, полиция все равно найдет нас. Я смирилась с судьбой.

— В мире, где Временем так дорожат, — наставительно размышлял Джерек, — людям следовало бы иметь больше машин в своем распоряжении.

— В этом мире люди — во власти Времени, мистер Карнелиан.

— Так и должно быть, согласно Морфейлу. Мою поспешность легко объяснить, потому что рано или поздно мы все равно окажемся в будущем, с той лишь разницей, что, лишенные возможности контролировать полет, мы можем потерять друг друга и оказаться в разных местах.

— Ничего не понимаю, — она мечтательно опустила руку в воду.

— Если вы хоть раз побывали в Будущем, то ваше возвращение в Прошлое порождает парадокс, и время само избавляется от тех, чье путешествие в определенный век приводит к путанице, изменению истории, или чему-нибудь вроде этого. Мне до сих пор непонятно, почему мы застряли в эпохе Рассвета. Судя по всему, возник уже не один опасный парадокс. Как только они проявятся, мы окажемся на пути в Будущее.

— Вы утверждаете, что у нас нет выбора?

— Да. Поэтому мы должны поторопиться с возвращением в Конец Времени, где вы будете счастливы. Если мы попадем в будущее, где машины времени не такая уж редкость, нам не составит особого труда добраться до цели в несколько прыжков. Однако, есть опасность попасть в один из исключительно негостеприимных периодов между 1896 годом и Концом Времени.

— Вы хотите сказать, что у меня нет выхода?

— Совершенно верно.

— Вы никогда не лгали, мистер Карнелиан, — задумчиво улыбнулась Амелия. — Я часто молилась, чтобы вы сделали это хоть раз. Скажу вам откровенно, я смогла бы остаться здесь вечно, если бы не стала опрометчиво болтать о том, что со мной произошло в Будущем, и смогла забыть об этом.

— Наверное, так оно и есть. Многие паломники во времени предпочитают умалчивать, что видели в Будущем. Я слышал о таких, и, похоже, Время великодушно «позволяет» им оставаться там, где они желают. Как бы там ни было, мало кто может устоять перед соблазном поделиться с ближним. Мы так мало знаем о тех, кто ничего не рассказал. Это может объяснить трещину в Теореме Морфейла.

— Значит так… я не буду распускать язык и останусь в 1896 году, — решила она. — Гарольд уже мог прийти в себя, и, если он подтвердит, что вы похитили меня, с меня снимут подозрения в соучастии. Вы все равно исчезнете, и они никогда не докопаются до истины. Но сейчас нам крайне необходима помощь. — Амелия нахмурилась, когда из-под лодки раздался скрежещущий звук.

— Ага! — воскликнула она. — Какое везение, что нас прибило к берегу.

За узкой песчаной полоской, на которой они высадились, поднимался крутой берег, усыпанный многоцветьем луговых растений.

Пока миссис Ундервуд поправляла прическу, глядя на свое отражение в зеркальной глади реки, Джерек увлекся собиранием букета для нее. Желание сорвать самые красивые цветы привело к белому забору, и Джерек не удержался от соблазна заглянуть через него.

В глаза ему бросилась безжизненная равнина, на которой находилось несколько кирпичных строений, украшенных камнем и металлом в стиле рококо. Вдоль зданий струился бурлящий поток, чуть дальше виднелись работающие машины, состоящие из тяжелого центрального цилиндра с десятью очень длинными стержнями. Цилиндры вращались, и вместе с ними вращались и стержни, равно распределяя жидкость над ярко-зеленой равниной. Ясно было, что это сельскохозяйственные роботы. Джерек смутно помнил, что слышал о них в одной из записей, найденной в Руинных Городах. Он вспомнил, что эти роботы существовали во времена Массовой культуры. Поскольку разумные машины были нехарактерны для этой эпохи, Джерек предположил, что нашел экспериментальный полигон для испытания роботов. В зданиях скорее всего находилось оборудование для экспериментов. Значит, там были и ученые, сведущие в изготовлении машин времени.

Джерек был взволнован, но, торопясь с радостной новостью к своей любимой, ни на минуту не забывал о самом главном. Помедлив с минуту и ожидании, когда она закончит свой туалет и повернется к нему, он протянул ей букет.

— Лучше поздно, чем никогда, — молвил он. — Эти цветы я собирал для нас.

Амелия колебалась мгновение, потом приняла букет.

— О, мистер Карнелиан! — ее губы дрожали.

Джерек внимательно посмотрел на свою любимую.

— Ваши глаза, — спросил он, — что с ними?. Вы плеснули водой себе на лицо?

Она кашлянула и приложила пальцы сначала к одному глазу, а затем к другому.

— Да.

— Мне не терпится обрадовать вас, — он показал на берег. — Скоро мы вернемся в Конец Времени, и вы сможете продолжить мое «моральное образование», я соскучился по этим милым «урокам нравственности».

На ее губах заиграла улыбка.

— Иногда мне не дает покоя ваша странная наивность. Сколько раз я говорила, что должна вернуться к Гарольду и переубедить его. Подумайте о нем. Он… он негибкий человек, и, должно быть, находится в этот момент в отчаянии.

— Ладно, если вы хотите вернуться, мы пойдем вместе, и я постараюсь объяснить ему…

— Нет, это невозможно. Для начала мы должны позаботиться о вашей безопасности, а потом я пойду к нему сама…

— Но вы вернетесь?

— Ни за что.

— Даже несмотря на то, что любите меня.

— Да, мистер Карнелиан. Я могу повторить вам то, в чем боялась признаться самой себе. Да, я люблю вас, но что из того? Я видела ваш мир: ваши люди играют в жизнь, ваши эмоции — эмоции актеров, искренние лишь в тот момент, когда они разыгрываются на сцене перед публикой. На какие страдания я обрекла бы себя, оставшись с вами. Мысль о том, что ваша любовь ко мне — не что иное, как сентиментальный самообман, поддерживаемый с настойчивостью — не давала бы мне покоя.

— О, нет, нет, нет! — его большие глаза затуманились. — Как вы можете так думать?

Они стояли в молчании на берегу тихой речки. Амелия с печалью смотрела на букет, осторожно и трепетно поглаживая лепестки. Джерек сделал к ней шаг и остановился, немного подумав, прежде, чем заговорить.

— Миссис Ундервуд?

— Да?

— Что такое «обман»?

Она взглянула на него, с удивлением, затем рассмеялась:

— О, дорогой мой Карнелиан! О, дорогой! Что с вами делать?

Они взялись за руки, и Джерек повел любимую к обнаруженному им полигону.

— Мы должны поговорить с учеными из лаборатории. Они помогут нам.

— Какие лаборатории? С чего вы взяли, что это лаборатории?

— Я собственными глазами видел роботов. У вас в 1896 году их не так уж много, да?

— У нас их нет совсем.

— Тогда я прав. Это экспериментальные роботы. Я так надеюсь на ученых. Они не только поймут меня, но будут рады помочь.

— Что-то я сомневаюсь, — она дошла до забора и поглядела на сцену за ним. Сперва Амелия покраснела, а затем затряслась в приступе смеха.

— О, мистер Карнелиан, я боюсь, ваши надежды не оправдались. Интересно, какой запах может быть там…