— Тише.

Джерек огляделся с безумием во взоре.

— Мы встретились через миллион лет в будущем, я последовал за ней сюда, потому что люблю ее… все еще люблю.

Лорд Джеггер, игнорируя Джерека, нагнулся вперед к мужчине с фальшивыми волосами, сидевшему пониже его.

— Свидетельница может удалиться, — сказал он. — Она, кажется, в расстройстве чувств. У вас еще есть вопросы, джентльмены?

Мистер Гриффитс покачал головой в полном отчаянии. Обвинитель казался вполне удовлетворенным и тоже покачал головой.

Джерек смотрел, как миссис Ундервуд выпроводили из свидетельской ложи. Он видел ее отчаяние и боялся, что никогда больше не увидит ее. Он умоляюще взглянул на лорда Джеггера.

— Почему вы позволили им довести ее до слез, Джеггед?

— Тише!

— Я считаю, что успешно доказал, милорд, что единственная свидетельница защиты лжет, — сказал сэр Джордж Брен.

— Что вы скажете на это, мистер Гриффитс? — спросил лорд Джеггер.

Мистер Гриффитс опустил голову.

— Ничего, сэр, — он повернулся и посмотрел на все еще возбужденного Джерека. — Хотя я считаю, что у нас есть достаточное свидетельство неустойчивого умственного состояния подзащитного.

— Мы решим это позже, — сказал Лорд Джеггер. — И мне хотелось бы напомнить суду, что в нашу задачу не входит исследование умственного состояния подзащитного. Мы всего-навсего хотим выяснить, был ли он невменяем в утро убийства.

— Лорд Джеггед, — воскликнул Джерек. — Прошу вас. Закончите всю процедуру сейчас. Представление было забавным в начале, но оно принесло миссис Ундервуд подлинное огорчение. Возможно, вы не понимаете, что чувствуют эти люди… но я понимаю… я сам испытал довольно ужасные эмоции с тех пор, как нахожусь здесь!

— Тише!

— Лорд Джеггед?!

— Молчать. Обвиняемый! Вам дадут возможность высказаться в свою защиту позднее, если вы захотите, — сказал лорд Джеггер без тени юмора, без единого намека на то, что узнал Джерека.

И Джерек, в конце концов, начал сомневаться, не ошибся ли он. Хотя лицо, манеры, голос были теми же самыми… и имя почти такое же. Это не могло быть случайным совпадением.

А затем ему пришло в голову, что Лорд Джеггед получает какое-нибудь злорадное удовольствие от происходящего, что он совсем не является другом Джерека и что он задумал все происходящее от начала до конца.

Заседание Суда, казалось, завершилось в одно мгновение. И когда лорд Джеггер спросил Джерека, хочет ли тот что-нибудь сказать, он просто покачал головой. Он был слишком подавлен, чтобы попытаться убедить их в своей правоте. Он начал верить, что и в самом деле обезумел с горя.

Эта мысль привела Джерека в смятение. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

А затем Лорд Джеггер произнес короткую речь перед присяжными, и они удалились. Джерека увели назад в камеру, где к нему присоединился мистер Гриффитс.

— Все обстоит хуже некуда, — взволнованно затараторил мистер Гриффитс. — Вы должны были сидеть спокойно, а не болтать невесть что. Теперь они думают, что это хитрый трюк, чтобы выручить вас. Это может погубить мою репутацию.

Он что-то достал из своего чемоданчика и протянул Джереку.

— Это просила передать вам миссис Ундервуд.

Джерек взял бумагу, непонимающе посмотрел на иероглифы, начертанные любимой рукой, и протянул бумагу обратно.

— Лучше прочтите ее мне.

Мистер Гриффитс прищурился, вглядываясь в письмена, и неожиданно покраснел и прокашлялся.

— Это довольно личное..

— Пожалуйста, прочитайте, — сказал Джерек.

— Ладно, здесь сказано — ага… «Я обвиняю себя за то, что произошло. Я знаю, они посадят вас в тюрьму на долгое время, если не лишат вас жизни. Я боюсь, что у вас мало надежд на оправдание, и поэтому я должна сказать вам, Джерек, что люблю вас, что мне не хватает вас, что я всегда буду вас помнить…»Гм-м… Без подписи, что очень умно. Хотя с другой стороны вообще неосторожно писать подобные вещи.

Джерек снова улыбался.

— Я знал, что она любит меня. Я придумаю, как спасти ее, даже если лорд Джеггед не поможет мне.

— Мой дорогой мальчик, — весомо произнес мистер Гриффитс, — вы должны помнить серьезность вашего положения. Очень много шансов за то, что они приговорят вас к виселице.

— Да, — сказал Джерек. — Между прочим, мистер Гриффитс, что из себя представляет этот ритуал «вешания», можете объяснить мне?

Мистер Гриффитс вздохнул, встал и молча покинул камеру.

Джерека в третий раз привели в его ложу. Поднявшись по ступенькам, он увидел лорда Джеггеда и других, занимавших своих кресла. Вошли двенадцать мужчин и сели на свои места.

Один из мужчин с фальшивыми волосами стал читать список имен, и каждый раз, когда он называл имя, один из двенадцати человек отвечал «да», пока не были названы имена всех двенадцати.

Затем встал другой человек и обратился к двенадцати:

— Джентльмены присяжные, вы пришли к согласию о вашем заключении?

Один из двенадцати ответил:

— Да.

— Считаете ли вы заключенного под стражей виновным или невиновным?

На мгновение глаза всех двенадцати обратились на Джерека, который уже почти не проявлял интереса к опостылевшему ритуалу.

— Виновен.

Джерек вздрогнул, когда руки двух охранников упали на его плечи. Он с удивление посмотрел на каждого из них.

Лорд Джеггер спокойно посмотрел на Джерека.

— У вас есть, что сказать, пока приговор не оглашен?

Джерек ответил устало:

— Джеггед, прекратите этот фарс. Давайте заберем миссис Ундервуд и отправимся домой.

— Обвиняемому нечего сказать в свое оправдание.

— Я понял, что Вам нечего сказать, — отчеканил лорд Джеггер, полностью игнорируя слова Джерека.

Один из мужчин рядом с лордом Джереком протянул ему квадратный предмет из черной ткани, который тот осторожно поместил поверх своих белых фальшивых волос. Около лорда Джеггера появился преподобный Лоуденс, одетый в черную мантию. Он выглядел еще печальнее, чем обычно.

— Вас признали виновным в соучастии в жестоком убийстве невинного служащего отеля, который вы хотели ограбить, — монотонным голосом произнес лорд Джеггер, и в первый раз Джереку показалось, что он заметил блеск юмора в глазах друга. Значит, это была шутка, в конце концов. Джерек улыбнулся в ответ.

— …следовательно, я должен приговорить Вас…

— Ха, ха! — закричал Джерек. — Это Вы, Джеггед!

— Тише! — воскликнул кто-то.

Звук голоса лорда Джеггера продолжался сквозь слабое бормотание голосов в суде, пока он не закончил словами:

— Господи, помилуй Вашу душу!

Преподобный Лоуденс сказал:

— Аминь!

Охранники потянули Джерека к выходу.

— Увидимся позже, Джеггер, — закричал Джерек.

Но Джеггед снова игнорировал его, повернувшись спиной и что-то тихо говоря Преподобному Лоуденсу, скорбно качающему головой.

— Никаких угроз. Они не приведут ни к чему хорошему, — сказал один из охранников. — Пойдем, сынок!

Джерек смеялся, пока его вели снова в камеру.

— Действительно, я потерял свое чувство юмора, чувство драмы. В этом виновато, наверное, то ужасное время на Кухне Джонса. Я извинюсь перед Джеггедом, как только встречу его снова.

— Ты не встретишь его, — сказал охранник. — Пока он не присоединится к тебе там, — и он показал на потолок.

— Вы считаете, там находится будущее? — спросил Джерек с подлинным любопытством.

Но они больше ничего не сказали ему, и через несколько секунд он оказался один в камере, вертя в руках записку, которую послала ему миссис Амелия Ундервуд, он помнил каждое слово из нее. Она любит его.

Она сказала это. Джерек никогда прежде не испытывал подобного счастья.

После того, как его перевезли в другую тюрьму в черном экипаже, Джерек обнаружил, что с ним обращаются еще более заботливо, чем прежде. Охранники, разговаривающие обычно с особо мрачным юмором, теперь говорили с симпатией и часто похлопывали его по плечу. Только на вопрос о его освобождении они хранили молчание. Некоторые из них говорили ему, что, по их мнению, он «должен был выкрутиться», и что «это не справедливо», но Джерек не мог понять смысл их замечаний. Он часто встречался с преподобным Лоуденсом и опять подыгрывал ему. Когда они декламировали псалмы, Джерек вспоминал, что скоро увидится с миссис Амелией Ундервуд и снова будет петь эти песенки вместе с ней. Он спросил у преподобного Лоуденса, не слышал ли он что-нибудь о миссис Ундервуд, но святой отец ничего не знал о ее дальнейшей судьбе.