— Флимпоук! — заметила госпожа Кристия.

— Простите, моя косточка! — он уставился в пол.

— Флимпоук? — переспросил Джерек.

— Флимпоук Мабберс, — ответила ему госпожа Кристия с лживой гордостью. — Я буду миссис Мабберс, миссис Рокфрут, миссис Глопгну…

— А мы будем мистер и мистер Монгров де Гете!

Это был Вертер в голубом с ног до головы. Темно голубые глаза смотрели с голубого лица. Его трудно было узнать. Рядом с ним в позе мрачного удовлетворения возвышался монарх плачущих гор.

— Что? Вы женитесь? О, это превосходно!

— Мы тоже так думаем, — сказал Вертер. — А что, есть еще кто-нибудь?

— Мы малое кем имеем что-либо общее, — прогудел Монгров. — Кроме того, кто еще согласится на меня? Кто проведет остаток жизни с таким бесформенным телом, с такой бесцветной личностью, с таким бесполезным умом…

— Вы — подходящая пара, — поспешно сказал Джерек, зная склонность Монгрова, раз начав, набирать инерционный ход и проводить час или более в перечислении собственных недостатков.

— Мы решили нашу судьбу во дворце чудес Доктора Волоспиона, когда упали с карусели, что может так же разделить все остальные наши несчастья…

— Превосходный план…

От одежды Монгрова при каждом движении доносился запах сырости. Джереку это не понравилось.

— Надеюсь вы найдете успокоение…

— Примирение, по крайней мере, — сказала Амелия.

Они пошли дальше. — Итак, — сказал Джерек, предлагая ей руку. — Мы будем свидетелями трех свадеб.

— Они слишком нелепые, чтобы их принимать всерьез, — сказала она, будто давая благословение происходящему.

— Хотя они безусловно забавляют тех, кто принимает в них участие.

— Мне трудно поверить в это.

Наконец, они нашли Браннарта Морфейла в необычной одежде горчичного цвета плащ: спадающий складками с его горба, с кисточками, болтающимися в самых неожиданных местах, ортопедический ботинок блестел пряжками. Он пребывал в почти веселом настроении рядом с миледи Шарлотиной.

— Ага! — закричал Браннарт, увидев их. — Моя Немезида, юный Джерек Карнелиан! — шутка хотя и неуклюжа, была по крайней мере, беззлобной. — И причина всех наших проблем — прекрасная Амелия Ундервуд.

— Теперь Карнелиан, — сказала она.

— Поздравляю! Значит, вы предприняли такой же шаг?

— Как герцог Квинский, — согласился Джерек дружелюбно, — и госпожа Кристия, и Вертер с Монгровом.

— Нет, нет, нет! Как миледи Шарлотина и я!

— О!

Миледи Шарлотина похлопала двухдюймовыми ресницами и произвела обаятельную улыбку.

— Когда вы успели сделать предложение? — спросил Джерек ученого.

— Это предложила она, — ворчливо ответил Браннарт, возвращаясь к своему обычному настроению, — Я обязан своим спасением ей.

— Не Джеггеду?

— Это она позвала Джеггеда на помощь.

— Вы пытались сделать прыжок во времени? — с интересом спросил Джерек.

— Я сделал все, что мог, остальное зависело от случая. Я мог улучшить эту катастрофическую ситуацию. Но я пытался переместиться в слишком ограниченном периоде и оказался пойманным в петлю. Доказав, безусловно, неопровержимость моего эффекта.

— Конечно, — согласились оба его слушателя.

— Полагаю, что эффект все еще применим в настоящее время, — предложила Амелия.

— Сейчас и всегда.

— Всегда?

— Ну… — Браннарт потер свой бородавчатый нос, — в основном. Если Джеггед рециклирует семидневный период, тогда эффект будет приложим ко времени, содержащемуся внутри этого промежутка.

— Ага, — Амелия была разочарована, хотя Джерек не знал, почему. — Нет никакого способа покинуть этот мир, когда будет замкнута цепь?

— Абсолютно. Хронологическая изоляция вместе с пространственной. По праву эта планета не должна существовать вообще.

— Мы знаем, — сказал Джерек.

— Это противоречит логике. Это будет означать смерть науки, — сказал Браннарт жизнерадостно. — О, да. Больше не будет исследований, не будет анализа, не будет истолкования явлений. Мне нечего будет делать.

— У городов есть функции, которые можно возобновить, — сказала сочувственно Амелия.

— Функции?

— Старые науки могут быть открыты вновь. Для этого есть масса возможностей.

— Гм! — задумался Браннарт, потерев своими скрюченными пальцами подбородок. — Стоит подумать.

— Банки памяти заржавели, им необходимо обновление, — убеждал его Джерек. — Для их восстановления потребуется гениальный ученый.

— Стоит подумать, — повторил Браннарт. — Ладно, я попытаюсь что-нибудь сделать в этом направлении.

Миледи Шарлотина похлопала его по горбу.

— Я буду так гордиться тобой, Браннарт. Ты можешь сделать общественный переворот, открыв некоторые секреты этих машин.

— Джеггед умрет от зависти! — добавила коварная Амелия.

— От зависти? — Браннарт просветлел еще больше. — Да, он будет мне завидовать.

— Еще как, — подначивал Джерек.

— Что ж, уж вы-то должны знать это, Джерек, — ученый, казалось, даже заплясал на своей изуродованной ноге. — Вы так думаете?

— Без сомнения!

— Гм…

— Ага! Вот ты где! Я искал тебя, — раздался раздраженный голос позади Джерека.

Это был Рокфрут. Он продолжил угрожающе:

— Если леди извинят нас, я хотел бы перекинуться словечком с тобой, осадок из ноздрей…

— Я уже извинился, лейтенант Рокфрут, — сказал ему Браннарт Морфейл. — Не вижу причины продолжать это…

— Ты предлагал мне насилие, грабеж, мошенничество, поджог, а все, что я получил, — это стал членом вонючего мужского гарема…

— Я здесь ни при чем. Вы сами согласились на женитьбу! — Браннарт начал отступать назад.

— Если это был единственный способ получить кусочек женской задницы, что мне еще оставалось делать!? Иди сюда!

Браннарт побежал, еще сильнее припадая на ногу, преследуемый лейтенантом Рокфрутом, которого тут же поймал подходящий Лорд Джеггед, поднял в воздух, отряхнул пыль, направил в другую сторону и продолжил свой путь.

Браннарт в сопровождении будущей супруги исчез за каким-то ларьком. Рокфрут скрылся в палатке со сладостями. Лорд Джеггед был доволен.

— Итак, мир сохранен, — улыбнулся он Джереку и Амелии.

— Теперь вас нужно величать «Соломоном»,[59] — язвительно сказала Амелия.

— Ты должна звать меня «отец», моя дорогая, — кивок проходящему мимо О'Кэла Инкардиналу, на сей раз в образе жирафа.

По причине, известной только ему самому, Лорд Джеггед сменил свои обычные пышные одеяния и воротники на простой серый утренний костюм, как у Джерека, и серую шелковую шляпу. В петлице был небольшой букет первоцвета.

— А вот и моя собственная супруга, Железная Орхидея, восхитительная, какой может быть только она!

Железная Орхидея улыбнулась комплименту. Она носила сегодня свой именной цветок — орхидеи всевозможной формы и цвета облепили все ее тело, прижимаясь к ней, будто она осталась единственной материальной вещью во вселенной. Их аромат оказался столь сильным, что сбивал с ног любого в радиусе двадцати футов.

— Мой муж! И дорогие дети! Вы снова вместе и по такому прекрасному случаю! Сколько свадеб будет сегодня? — ее вопрос был обращен к Джереку.

— Свадеб, мама? Три… нет, четыре… насколько я знаю.

— Всего около двадцати, — сказал Джеггед. — Вы знаете, что такое мода.

— Кто еще? — спросил Джерек.

— Доктор Волоспион женится на Платиновом Маке.

— Такое приятное пустое создание, — фыркнула Железная Орхидея, — по крайней мере, до того, как она сменила имя.

— Капитан Мрамор уступает Суле Сен Сен, и леди Безголосая, я слышал, отдает себя Ли Пао.

Железной Орхидее, кажется, не понравились эти известия, но она промолчала.

— Интересно, на сколько их хватит? — поинтересовалась Амелия.

— О, думаю, как они сами захотят, — пробормотал Лорд Джеггед. — Мода может длиться у нас до тысячи, или, иногда, до двух тысяч лет. Трудно сказать. Все зависит от самих участников. Может, появиться что-нибудь еще, что воспламенит их воспаленное воображение.