Открывали бочки с порохом, щедро раздавали запальные фитили, потом дюжина матросов принялась пригоршнями, точно разбрасывая семена на пашне, густо посыпать палубу крупной солью.

Бочки с порохом были аккуратно, одна подле другой, расставлены на верхней палубе, вдоль мачт и вокруг капитанского мостика. Каждый заткнул себе за пояс по два заряженных пистолета, а также по топору и ножу, и вскоре, похоже, на фрегате снова воцарился мир и покой.

Шнява тем временем приближалась, производя все более внушительное впечатление и даже поражая своей величественной осанкой. Там уже, видно, давно поняли, что замысел их раскрыт, а потому, судя по всему, озабочены были теперь лишь одним — как можно скорее преодолеть расстояние, отделяющее их от фрегата.

— Послушайте, лейтенант, — обратился Лефор к Шерпре, — а почему бы нам не пойти прямо на шняву, и не важно, успеют они дать залп или нет, все равно надо попытаться подойти к ним как можно ближе и, воспользовавшись неожиданностью, слегка продырявить им брюхо!

Вскоре Ив уже смог прочитать и название англичанина: «Уорвик». И этот самый «Уорвик» успел так близко подойти к фрегату, что в подзорную трубу были видны как на ладони стеньги и марсы, даже при бортовой качке выстроившиеся в шеренгу на палубе люди в красном, которые не могли быть не кем иным, кроме как солдатами военно-морского флота. На шняве насчитывалось сорок пушек.

— Клянусь честью, — проговорил Шерпре, — эти парни не в своем уме! Неужели они и вправду надеялись справиться с нами, плавая на этой барже?! Просто хорошенько не разглядели, с кем имеют дело! Что ж, это послужит им хорошим уроком. Ничего, мы догоним их, и они наконец поймут, кто мы такие!

— Тысяча чертей! — выругался Ив. — А где, интересно, этот проклятый монах?! Ведь я уже давно приказал звонить побудку! Хотел бы я знать, чем он сейчас занимается… Провалиться мне на этом месте, если он не дрыхнет где-нибудь без задних ног. Ну, ничего, сейчас я его разбужу, выстрел из пистолета прямо над ухом мигом приведет его в чувство!

— Эй! Братец! — откликнулся откуда-то охрипший от сна голос. — Я здесь! Не волнуйтесь по пустякам и приберегите-ка лучше порох. Он вам еще пригодится! Если бы вы не поленились перегнуться через поручни и посмотреть, что творится пониже капитанского мостика, то сразу бы меня и углядели. Уж кто-кто, а я свое дело знаю! Меня голыми руками не возьмешь…

Ив наклонился вниз и сразу же заметил серую сутану отца Фовеля. Францисканец был поглощен тем, что старательно обсасывал ножку копченой, а потом сваренной в воде дикой свиньи, и делал это с видимым наслаждением, подбирая рукой кусочки лепешки из маниоки, которые то и дело выпадали у него изо рта.

— Что это, интересно, вы там делаете? — заорал Лефор.

— Молюсь, сын мой, — ничуть не смутившись, ответил францисканец.

— Молитесь?! Тысяча чертей и дьявол в придачу! Как вам это нравится? Он молится!.. Может, вы не слышали, что я дал команду готовиться к бою?!

— Еще бы мне не слышать! — удивился отец Фовель. — Я даже видел этого «Уорвика»! Английская военная шнява. Вот я и подумал обо всех его шкивах, блоках и реях — хватит ли там места, чтобы повесить нас всех разом! Потому и взялся за молитву… Решил уговорить Пресвятую Деву уберечь нас от этакого несчастья…

Шнява тем временем с быстротой молнии стремительно шла прямо на фрегат. В какой-то момент Иву даже показалось, будто она собирается потопить его. Она настолько приблизилась к ним, что бушприт ее почти касался перекладины бизань-мачты «Атланта». Но в тот самый момент, когда Ив уж было подумал, будто он вот-вот вонзится в корпус фрегата, шнява вдруг развернулась и проплыла мимо, да так близко, что можно было без труда услышать друг друга.

— Они хотят поговорить! — заметил Шерпре. — Нет, им явно не терпится перекинуться словечком, иначе они уже давно потребовали бы, чтобы мы остановились и подняли флаг, да еще подкрепили бы это добрым пушечным залпом! Что ж, поглядим, что они хотят нам сообщить!

— Все по местам! — крикнул Ив. — И не стрелять без моей команды!

Потом, обернувшись к помощнику, добавил:

— Боже милосердный! Эти англичане управляют кораблем, точно сущие дьяволы! Эй, Шерпре, а ну-ка покажем прохвостам, что и мы тоже не лыком шиты, попробуем подойти как можно ближе к «Уорвику», чтобы одним ударом пронзить бушпритом их мачты!

Тут вахтенный офицер шнявы поднялся на свой мостик, взял в руки рупор и поднес его ко рту.

— Эй, там, на «Атланте»! — прокричал англичанин на безукоризненном французском. — Эй, ответьте! Кто вы? Откуда идете? И куда держите путь?

Шерпре увидел, как капитан вдруг весь побагровел. В какой-то момент показалось, что Лефор вот-вот лопнет от ярости, жилы на шее напряглись и раздулись, словно корабельные канаты, однако ему удалось взять себя в руки, и он прокричал в свой рупор:

— Что там еще за говночист с гальюна, эй, ты, жалкий, сбившийся с галса матросишка, которому неизвестно, видно, что, когда Иву Лефору приходит охота истратить фунт-другой пороху, он испытывает при этом не больше угрызений совести, чем когда зажигает свою трубку?!

Шерпре явственно видел перекосившееся от удивления лицо вахтенного офицера, который, услыхав наглую тираду, тут же сорвался с места, перешел вдоль леерного ограждения на другую сторону мостика и сказал что-то человеку, который оставался в тени.

Однако задержался он там недолго. Вскоре вернулся на прежнее место и снова крикнул:

— Кто вы? Откуда идете? Куда держите путь?

— Тысяча чертей! — вне себя от ярости прорычал Ив. — Мать твою, которая произвела на свет такое свинское отродье! И пусть дьявол меня забодает, если я завтра же не почищу себе сапоги куском твоего сала, когда оно достаточно остынет, чтобы его можно было употребить по назначению!

Пока Лефор произносил свою очередную пространную тираду, на мостике появился вдруг крошечный человечек. Весь красный, одетый во все красное, с красным лицом, точно петух, тощий, как жердь, с носом, как две капли воды напоминающим бушприт, и бакенбардами, перепутанными с волосами парика.

Ив снова вскинул рупор и прокричал:

— Эй, офицер, что это там за аппетитный английский омар важничает у вас за спиной? Вы что там, оглохли или не понимаете, что вам говорят?

Вахтенный офицер и английский «омар» о чем-то переговорили друг с другом. Последний, судя по всему, оказался, как и подозревал Лефор, и вправду туг на ухо, ибо он с какими-то гнусными кривляниями противно вертел головой, пытаясь расслышать, что, сложив руки рупором, втолковывал ему офицер.

Судя по жестам, сам вахтенный изо всех сил тщился объяснить ему: «Я не понимаю, что сказал этот капитан».

Тогда «омар» взял в руки рупор и встал впереди офицера. Потом с минуту изучал взглядом «Атланта», после чего изобразил жест, судя по всему, означающий: «Славный корабль!» И, взяв рупор, прокричал в него по-французски:

— На каком языке вы говорите? Куда держите путь? Кто вы? Я капитан Уиллоби, из английской эскадры коммодора Пенна!

В ответ Ив Лефор разразился оглушительным хохотом. Не в силах произнести ни слова, так захватил его этот внезапный приступ веселости, он протянул рупор Шерпре, и тот прокричал в него:

— Майор Пенн? Что-то не слыхал! А кто он такой? Чего ему надо? И куда он путь держит?

Теперь уже вся команда флибустьеров заразилась веселым расположением духа своего капитана. Пушки заряжены, канониры наготове. Достаточно малейшего движения, чтобы бушприт вонзился наконец в снасти «Уорвика», морские разбойники уже прекрасно отдавали себе отчет, что им не составит особого труда справиться с командой этой жалкой шнявы.

Капитан. Уиллоби же тем временем ответил:

— Майор Пенн облечен протектором Английской республики полномочиями задерживать любые французские суда, которые направляются в сторону Мартиники.

Лефор вдруг разом перестал хохотать. Он кинулся к Шерпре и выхватил из его рук рупор.

— И по какой же причине? — поинтересовался он.