Он лично убедился, что солдаты, невзирая на усталость после кошмарной бессонной ночи и все ужасы, что им выпало пережить, продолжают не без удовлетворения заниматься своим делом, и направился в сторону крепости.

По дороге ему встретились длинные вереницы пойманных рабов, пошатываясь, нетвердой походкой брели они под ударами солдат.

Но он даже ни разу не остановился. Наоборот, все прибавлял и прибавлял шаг, спеша как можно скорее приступить к поискам генерала.

Когда капитан добрался до форта, там царило необычное оживление.

Беженцы, казалось, уже начинали свыкаться со своей печальной участью и пытались хоть как-то обустроить свой быт в этих непривычных для них условиях, ведь большинство из них заранее предвидели, что эти высокие серые стены еще надолго останутся их единственным приютом, а походные койки и циновки — единственным ложем, на котором они смогут отдохнуть.

Мало-помалу входила в привычное русло и казарменная солдатская жизнь. В отведенном для учений углу двора уже маршировали, тренировались в стрельбе новобранцы — словом, занимались множеством мелких, обыденных гарнизонных дел.

Беженцы, казалось, даже не обращали на них никакого внимания. Мужчины брились, выплескивали грязную воду; женщины варили мясо с овощами, развязывали и проветривали скудные узлы с одеждой и пожитками. Сосунки плакали, требуя материнского молока, дети постарше носились взад-вперед по двору, весело играя между собой и, казалось, вовсе не сознавали постигшего всех взрослых страшного бедствия.

Прибытие первых партий негров, пойманных в Якорном квартале, вселило в души временных обитателей крепости немного надежды и успокоения. Теперь уже мало кто сомневался, что войска вполне в силах справиться с обезумевшими бунтарями. А потому каждый принялся хоть как-то налаживать свое житье-бытье и привыкать к новым порядкам.

На караульном посту Байарделю сообщили, что генерал наконец-то вернулся в форт.

— Они сразу пошли к своей супруге, — доложил ему дежурный часовой. — Да только, похоже, сильно пострадамши.

Капитан не понял, что имел в виду сержант, говоря, что генерал пострадал, а потому тут же направился в комнату, что была отдана в распоряжение мадам Дюпарке.

Будучи человеком, давно обитавшим в крепости и наизусть знавшим все переходы и закоулки, Байардель быстро поднялся на второй этаж, нырнул в узкий, точно корабельный проход, коридорчик и, оказавшись наконец в просторной прихожей, остановился прямо перед дверью нужной комнаты. Тут же по доносившимся изнутри громким голосам понял, что генерал с женой не одни, там есть кто-то еще. И не кто иной, как Мерри Рул.

Генерал же тем временем говорил:

— Не могу же я делать все сам! А стоит мне попросить вас о чем-то, как у вас с уст не сходит имя Байарделя! Черт побери! Ведь и Байардель тоже не может одновременно находиться повсюду, где в нем есть нужда! Вы ведь сами видели, какой блестящий маневр удалось ему исполнить, не так ли? Только благодаря ему мы смогли очистить город от этих негодяев! Это была идея, которая никогда бы не пришла в вашу голову, майор!.. Так вот, а теперь я требую, чтобы вы подумали, как накормить всех этих людей. Конечно, у нас есть кое-какие запасы, но если мы станем потреблять их без меры, то не пройдет и трех дней, как у нас больше не останется никакого провианта, и тогда нам грозит настоящий голод… Надо как-то приспособиться к создавшимся условиям, объяснить им, ведь должны же они, в самом деле, понять! И никто из них не должен оставаться в крепости более двух дней и ночей, надеюсь, вы меня поняли, не так ли? Если они привыкнут жить здесь в полной праздности, то рано или поздно им станет казаться вполне нормальным, что их здесь кормят, поят и дают кров. Как только удастся переловить всех беглых негров, они должны незамедлительно вернуться на свои плантации. Только так нам удастся снова возродить колонию! Боже правый, у вас такой вид, будто эта земля уже умерла навеки! У вас, майор, просто нет никакого опыта! Уверяю вас, даже если одновременно окажутся уничтожены, сметены с лица земли все дома на свете, то уже минуту спустя, успев прихватить с собой пищу, одежду и множество всяких ненужных вещей, из руин поднимутся тысячи людей, а не пройдет и пары часов, как повсюду закипит торговля!.. Пусть все разойдутся по домам и каждый сам позаботится о хлебе насущном. Пусть каждый сам построит хижину или любую лачугу для себя и своего семейства, а потом попробует заняться охотой или рыбной ловлей! Уж чего-чего, а рыбы и дичи здесь в избытке! Да и плоды растут на каждом шагу! Ведь деревья-то еще остались, черт побери!.. Эх, если бы не эта окаянная рана, которая не дает мне сдвинуться с места, вы бы увидели, как бы я расшевелил всех этих людей!..

В тот момент Байардель постучался в дверь и, услыхав, как генерал крикнул: «Войдите», повернул ручку и вошел к комнату.

Жак Дюпарке лежал, растянувшись на походной койке. Одна штанина оторвана, на голом бедре окровавленная повязка. Подле него, полулежа на соседней кровати, отдыхала его жена, а перед ними, вытянувшись, бледный как полотно, стоял Мерри Рул.

— А, это вы, капитан! — воскликнул генерал, сразу подавшись вперед, будто намереваясь вскочить с постели, но это движение заставило его поморщиться от нестерпимой боли.

Он уронил голову на аккуратно сложенный мундир, служивший ему вместо подушки, и снова заговорил:

— Наконец-то, капитан, я ждал вас! Примите мои поздравления! Должен признаться, я премного вами доволен! Только благодаря вам удалось избавиться от опасности, которая нависла над всеми нами из-за этих черных тварей!

Жестом он указал на свое бедро и добавил:

— Вы только поглядите, что они со мной сделали! Представьте, пырнули меня копьем!

— Но как это могло случиться? — удивился Байардель.

— Нашим солдатам, которых мы направили в сторону Карбе, пришлось отступить. Так вот, я послал одного из них сюда за подкреплением, приказав найти вас, чтобы вы взяли на себя командование одним из отрядов, а потом попытался увлечь за собой остальных. Вот тут-то я и получил этот удар копьем! Они подумали, что я мертв! Впрочем, по правде говоря, поначалу я и сам так тоже подумал! Сразу скатился в какую-то яму. И тут же потерял сознание. Когда рассвело, оказался совсем один, вокруг ни души, несмотря на рану, мне удалось самому, без посторонней помощи, добраться до крепости.

— Генерал очень ослаб, — вступила в разговор Мари. — Он не сказал вам, что у него жар, новый приступ лихорадки! Надо дать ему отдохнуть. Поверьте, эта рана вкупе с лихорадкой ставят под угрозу его жизнь…

Дюпарке заворчал, недовольно передергивая плечами.

— А как же наш дом?! — воскликнул он. — Замок, который я так любил и который теперь наполовину в руинах!

— Не тревожьтесь об этом, мы непременно его восстановим, — заверила Мари.

Жак снова покачал головой. Лицо было бледное как полотно, а нос заострился, словно у покойника. Только тут Байардель впервые заметил, что лоб его сплошь усеян капельками пота. И это открытие растрогало его до глубины души.

— Генерал, — уже направляясь к выходу, обратился к нему Рул, — я сделаю все, что вы сказали. Ваши приказания будут выполнены.

— Надеюсь, так оно и будет! — только и бросил ему в ответ Жак.

— Позвольте и мне тоже откланяться, генерал, — промолвил Байардель. — Вы нуждаетесь в отдыхе. А как вы, мадам? — обратился он к Мари. — Надеюсь, не слишком пострадали?

— Ах Боже мой, — воскликнула она в ответ, — разве так уж важно, что дом наш разрушен, коли все мы остались в живых! Подумайте о тех, кто в этот час оплакивает близких или не имеет крыши над головой!..

В дни, последовавшие сразу за страшной ночью извержения вулкана, на всем острове было совершено множество зверских преступлений.

Многим рабам удалось сбежать, но они подались не в город, а затаились на холмах. Скрывались там, стараясь как можно дольше не показываться никому на глаза, питались плодами, собирая их вдоль дорог, сосали сахарный тростник, но главным их занятием стало убивать всякого, кого пощадил вулкан или кто слишком поторопился вернуться домой.