Банкноты увесистого номинала поползли ко мне.

На страну обрушилась свирепая напасть. Пьянство! Пили все: от мала до велика. Порой назюзюкивались даже грудные младенцы.

– Петя, – заиграл желваками инспектор Рябов, – можем ли мы с вами остаться в стороне?

– Отсидеться в кустах? – уточнил я.

– Вот именно.

– А если это диверсия? – сощурился я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

– Вот это нам и предстоит выяснить, – гортанно произнес великий сыщик и наполнил наши стаканы ядреной «Столичной».

С Рябовым трудно было не согласиться.

В умопомрачительные запои уходил даже президент РФ.

В пьяном угаре он то и дело терял папки с госбумагами, мобильники с секретными номерами, а однажды просто выпал из кремлевской бойницы Спасской башни. После же приземления нарезал три круга у Храма Василия Блаженного. На четвереньках!

Национальная безопасность оказалась под угрозой.

Это стало особенно ясно, когда президент подтёрся и выкинул в нужник код запуска ядерных баллистических ракет.

Ну, ладно, вертикаль…

Пусть глушит «беленькую», как сивый мерин. Можно избрать другого. Но народ? Где взять другой народ?

Россия представляла собой жутковатое зрелище.

В канавах и под заборами валялись вусмерть опитые люди. Улицы перегорожены баррикадами разбитых машин. Поезда то и дело летели под откос. Сверхзвуковые лайнеры с окосевшими пилотами рушились куда угодно. Парализована торговля, налоговая инспекция, славное ГИБДД.

– Что мы можем противопоставить этой гидре? – спросил меня Рябов, занюхивая водку солёным огурчиком.

Мы пили уже третий день.

– Трезвость? – предположил я.

– А не кажется ли вам, что мы сами превращаемся в заурядных алкоголиков? – сыскарь решительно отодвинул от себя рюмку.

– Разве? – я быстро налил себе водку, наколол на вилку маринованный груздь. – Однако мы с вами пьем, радея о горемычной отчизне. А эти-то, остальные, чего?

Сыщик выплеснул мою рюмку в аквариум.

– От того же!

Алый меченосец в один миг окосел, принялся выписывать по ведерной ёмкости дьявольские вольты.

Мучительным усилием воли завязав с пьянкой, мы с Рябовым обследовали близлежащие ликероводочные и пивные заводы. Ничего подозрительного. Генетически адоптировавшиеся к тотальному бодуну рабочие, инженеры работали, так сказать, с «огоньком».

Мы взяли пробы с образцов продукции.

И – ахнули!

Водка чиста, как слеза младенца. А пиво свежее, точно роса лотоса.

– Сам не понимаю… – поминутно ронял очки хмельной главный технолог. – Сколько не производим бухла, всё мало. Конечно, мы передовики. Весь бюджет на нас. Оборонка, Госдума, правительство… Недавно на наши деньги спутник-шпион запустили. Висит над Бразилией.

В воротах пивного завода «Илья Муромец» лежал брюхатый мужчина в спортивных штанах и разорванной майке. Рабочие, спешившие к пивным котлам, чинно переступали через пузана.

– Кто это? – спросили мы трудящихся.

– Директор, – озорно подмигнул нам парень с серьгой в ухе. – Опять нажрался, скотина.

Дальнейшие расспросы, очевидно, были уже неуместны.

– Значит, причина не в производителях? – нахмурился Рябов.

– Директор не в счёт?

– Ну, конечно…

– Может, дело в воде?

Инспектор задумался, а потом по-медвежьи за плечи обнял меня:

– Петя, иногда мне кажется, что вы гений!

Мы ринулись на московское водохранилище.

Погода чудесная… Золотая осень. В липах орали клювастые вороны. Вдоль песчаной кромки берега пробегали стаи бродячих собак. А рыбаки! Просто некуда было сесть или плюнуть.

Когда же мы подошли чуть поближе, восторги наши померкли. Удильщики ничком лежали на земле, прижав к груди опорожненную бутылку. Некоторые уныло блевали, с восторгом бредили.

– Круче, чем в городе, а? – насупился Рябов.

Какой-то детина в английской тройке, оставив в стороне шестисотый мерс, сидел на бережку, держа моток крепкой бечевки.

Господин с перевёрнутыми очами оглянулся на нас.

– Клюет? – спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

– Когда как…

– На такую бечеву только акул ловить, – Рябов проницательно заиграл желваками.

– Может, и акул, – господин выхватил из кармана матово блеснувший револьвер. – Проваливайте отсюда! Не пугайте рыб…

Рябов дикой кошкой кинулся на грубияна, скрутил его в пару минут.

– Петро, вынимайте наживку! – приказал мне сыщик.

Я стремительно смотал бечеву.

Вместо наживки к ней был привязан зуб человечий.

Бросив бессильно пыхтящего рыбака, Рябов взял этот зуб, поднес к оку.

– Зуб хомо сапиенса, – заключил он. – Больше скажу, скорее всего, это зуб мудрости.

– Зачем он полощет его? – до предела я поднял собольи брови.

– Можно задать этот вопрос иначе. Чей это зуб?

– Развяжите меня, – жалобно прохрипел господин. – Это зуб мудрости… Коренной… Барда Высоцкого…

– Меня зовут Тимофей Квасов, – потирал затекшие руки псевдо-рыбак. – Я король ликероводочной империи «Квасов и сыновья».

– Пили вашу продукцию, – поджал губы Рябов. – Так себе…

– Всему виной конкуренция, – Тимофей закурил «Мальборо», с наслаждением пыхнул элитным дымком. – Именно она заставила меня купить на аукционе «Сотби» зуб гениального менестреля. Мне нужно было резко поднять объём продаж.

– Помогло? – пыхнул я папиросой «Дукат».

– От зуба жидкость перестраивается на молекулярном уровне. От него исходит эманация анархии, вседозволенности и пьянства, – Квасов облизнулся, потер седые виски. – Люди от простой воды превращаются в алкоголиков. Это мне и лаборанты подтвердили.

– Вызывая тотальный алкоголизм, вы льете воду на мельницу конкурентов. Где логика? – Рябов ястребом глянул на Квасова.

– Да… – глухо подтвердил алкогольный магнат. – Это соображение пришло мне, увы, позже. Всё-таки за зуб я вывалил полмиллиона фунтов стерлингов…

– А нет ли у вас других зубов? – вскинулся я.

Тимофей благодарно бросил взор на меня:

– О, вы затронули мою любимую тему! Я коллекционирую зубы великих людей. У меня есть клык Гитлера, резец Гришки Распутина, коренной Мэрилин Монро… Даже молочный зуб Элвиса Пресли!

Рябов взял Квасова за руку:

– Моя к вам нижайшая просьба, швырните в водохранилище другой зуб. Гитлера и Распутина не надо. Есть у вас светлые личности?

– Резец матери Терезы.

– Вот и отлично!

– А мой бизнес?

– Поверьте, дружище, – проникновенно произнёс инспектор. – Даже зуб матери Терезы не вылечит нашу страну от бражничанья. Лишь притормозит чуток.

На другой день Квасов пришел к водохранилищу с вышеозначенным зубом. Страну сразу качнуло в трезвость. Правда, с суицидальным уклоном. Россияне стали бросаться под стальные колеса поездов, выпрыгивать из окон высотных зданий, класть буйную головушку в духовки газовых печек.

Мы с Рябовым посоветовали Квасову переменить зуб. Найти оптимальный вариант методом тыка.

Тимофей последовал совету.

И тут страна забурлила, как прокисшее тесто!

Он коренного Екатерины Великой Россия стала впадать в чудовищное распутство. Он клыка Кутузова слепнуть на один глаз. От резца Нострадамуса граждане начинали массово пророчествовать и оказываться в славной клинике имени Кащенко.

По кругу дело дошло опять до зуба Высоцкого.

Коллекция не бесконечна…

Держава опять забражничала, а мы с Рябовым, обнявшись, запели: «Нет, ребята, всё не так… Всё не так, как надо!»

Сыщик опрокинул в себя фужер водки, потрогал щеку и проникновенно взглянул мне в глаза:

– Петечка, живо к московскому водохранилищу!

– Что такое?

– У меня качается зуб мудрости.