– Да, что же, черт побери, у вас в этом мешке? – взвыл я.

Рябов дал мне понюхать.

Я опешил:

– Чеснок? Простой базарный чеснок?

Сыскарь по-отцовски снисходительно усмехнулся:

– Петя, жизнь богата сюрпризами. Сильнее серебряных пуль вампиры страшатся тривиального чеснока.

С этого дня я непременно съедаю на ночь по головке чеснока.

И сплю, как младенец.

Поздно вечером сыщик Рябов, как обычно, курил «Camel». Я же, акушер второго разряда, Петр Кусков, тщательно наводил стрелки на походных штанах. Кошка Мурка мирно дремала на телевизоре «Витязь».

– Петя, – тихо произнес сыскарь, – как вы относитесь к Соединенным Штатам Америки?

Я обомлел…

Вопрос показался диковатым в это полуночное время.

Я выдержал паузу, как говорится, потянул вола за хвост. Потом резко спросил:

– Что вы имеете в виду? Правительство США? Сенат? Американский народ? Или Пентагон?

– Включите новости! – жестко приказал Рябов.

Я быстро подскочил к зомбоящику, нажал красную кнопку.

– Эксперты Международного Валютного фонда, – бесстрастно вещал диктор, – посоветовали правительству России все площади озимых и яровых засеять куриной слепотой.

– Ага! – сыскарь пристегнул к поясу потайную кобуру. – Я так и думал…

– В Останкино? – сощурился я, надевая штаны хоть и с одной, но зато чрезвычайно остро отутюженной, стрелкой.

– В Вашингтон, – свел брови Рябов. – И прихватите всенепременно кошку Мурку.

– Какая она нам помощница? Только дрыхнет да жрет.

– Выполняйте!

Вашингтон настораживал. Эти хрустально сверкающие небоскребы нагло соседствовали с жалкими лачугами и мусорными зловонными свалками. Заученные, точно приклеенные, улыбки белых воротничков… На каждом углу трансвеститы и бляди. Тьфу! Защити Троеручница!..

Ко всем подлостям этого континента, якобы Свободы, здесь стояла оглушительная жара, градусов двести (ста) по Фаренгейту, а по нашему родному Цельсию не меньше сорока.

Дико хотелось пить. Лимонад «Буратино» казался вековечной мечтой. Повсюду же продавалась лишь проклятая «Кола». Из баров и казино раздавалась ухарская музыка Мадонны и покойного Джексона. Сердце ранили безыдейные, пустые идеологически песни.

Рябов отмотал уже добрый десяток миль, я весь взмок, вприпрыжку летя за скороходным другом.

– Ради всего святого! – возопил я. – Куда мы так летим?

– В Пентагон, – обронил сыщик.

– На экскурсию? Вербовать агентов?

– Рыть тоннель… – сквозь зубы произнес сыщик.

А вот и огромная стена пятиугольного монстра.

Рябов сунул руку за пазуху, достал две складные лопаты, чудо российской оборонной нанопромышленности, с титановым штыком и черешком из столетнего дуба.

Не люблю копать ямы. Выпачкаешься весь, свинья свиньей. Да и устанешь, как вьючный ишак. Но все же, все же… Задача прорыть тоннель под самим логовом Пентагона меня вдохновила.

Я вгрызался в землю остервенело, вызывая испуганные взгляды Рябова, погружался в перегной США с дерзновенной стремительностью матёрого крота.

К вечеру над нами, пронзая земляной покров, послышались первые отчетливые звуки. Например, лай собак-убийц, что бегали по периметру внутренней стороны сооружения пытливого и, увы, никчемного американского разума.

К утру, когда маленькая фосфоресцирующая стрелка моих часов «Победа» указала цифру «5», над нами забрезжил призрачный свет.

– Так-так, – Рябов стряхнул с подземного плана земляные крошки. – А вот и секретная лаборатория. Сектор «13-Бис». Российский… Здесь плотно окопались все эксперты Международного Валютного фонда.

– МВФ? – подсказал я аббревиатуру.

– Вот именно!

Отряхивая комки почвы и красных земляных червячков, мы спрятались за величавым серебристым цилиндром, внутри которого клокотала неизвестная и, наверняка, ядовитая жидкость.

В стеклянных колбах напротив нас, видимо, в физиологическом растворе или в чистейшем спирте, были помещены голые люди. Мужчины и даже женщины. Некоторые из них отличались завидным мускулистым и гармоничным сложением.

– Кунсткамера? – скосил я свой глаз на сыщика.

– Тише! – насупился Рябов.

К одной из колб подъехал робот на никелированных колесиках, опустил в емкость суставчатый щуп и достал нужный человеческий экземпляр. Робот скользнул к шелковой ширме. Опустил за нее своего биособрата.

Пару минут ширма колыхалась, потом внезапно распахнулась. Появился цивильный американский господин с образцовым пробором на русой голове, с портфелем из кожи бизона.

Парадные, вроде алтаря, пневматические двери мягко щелкнули. Перед нами предстал седовласый генерал ЦРУ, хорошо известный всему цивилизованному миру как советник президента Америки по развитию экономики РФ.

Генерал пожал руку рожденного в колбе биоробота.

– Тебя зовут Джон Грей, – медленно, почти по слогам, произнес человек в американских подлых погонах.

– Меня зовут Джон Грей! – не без услады, с дикторской расстановкой, изрек блондин.

– Ты будешь советовать правительству России бросить все силы на производство заведомо убыточного автомобиля «Святогор». Куринная слепота начет свое дело, а «Святогор» добьет.

– Я буду…

И тут появились мы.

То есть, я, акушер (в женском роде – повитуха) второго разряда, Петр Кусков и сыщик высшей квалификации, Рябов.

– Ага! – возопил я, т. е. Петр Кусков. – Куриная слепота взамен яровых? Вместо легендарного «Москвича» «Святогор» сучий?

– Не горячитесь, Петя… – Рябов крепко сжал мне запястье.

– Вот и гости из снежной России подтягиваются, – ухмыльнулся седовласый служака и поправил на груди массивную орденскую планку.

– Из Москвы, – уточнил я. – Из Златоглавой.

– Джон Грей, – генерал похлопал по плечу биоробота, – внимательно посмотри на этих господ. Они – твоя будущая клиентура.

Джон Грей остекленело уставился на нас, ноздри его ястребиного носа хищно раздулись.

– Меня зовут Джон Грей, – механическим голосом произнес робот. – Я буду советовать правительству России производить заведомо убыточный автомобиль «Святогор».

– Видите? – генерал гостеприимно показал на хрустальные колбы с голыми роботами. – Это десятки будущих советников МВФ. Они до основания разрушат экономику РФ. Да и всего мира.

– Однако зачем? – изумился я, Петр Кусков. – Не лучше ли дружить? Петь вместе песни? Водить хороводы? Сидеть у костра? Пить стаканами водку или, на худой конец, паленый вискарь?

– Не лучше, – помрачнел генерал. – В бизнесе закон один. Человек человеку волк. Если конкурент не сдается, его уничтожают.

– Почему вы нам это рассказываете? – заиграл желваками Рябов.

– Вы сейчас умрете! – механически тупо произнес робот.

– Умница, Джон, – щелкнул платиновыми коронками генерал ЦРУ. – Приступайте, детки!

Рябов дернул меня за руку, мы оказались под защитой серебристого цилиндра.

– Дзззз-дзззз! – истошно взвыл сигнал тревоги.

Биороботы, эти метало-латексные хомо сапиенсы, стали вылезать из своих колб.

Нет, они вовсе не были столь красивы, как показались прежде. Горбатые, морщинистые, с выпирающими как обручи бочки ребрами, они будто сошли с картин Гойи и Босха.

Кипенно белая пена злобы кипела на их поганых губах.

Генерал ЦРУ на пару с Джоном Греем от души хохотали.

– Прощайте, москали… – чуть не задыхаясь от смеха, взвизгнул генерал. – Чао…

– Мурка! – кратко произнес Рябов.

– Генерала зовут Муркой? – удивился я.

– Доставайте сейчас же Мурку. Кошку. Породы Маркиз. Быстрей же!

Я выхватил котофея за шкирку из мобильного портфеля, опустил его на свинцовые плиты.

Завидев кота, биороботы оцепенели.

А Мурка, на скорую лапу протерев заспанные зенки, вдруг нахохлилась, ощетинила загривок, раздула полосатый хвост, да как кинется на заокеанских киборгов.