Нажав кнопку дверного звонка, Джули устало опустила сумку и облокотилась о стену.

Дверь открылась, София оценила запыхавшийся вид подруги, озадаченно произнесла:

— Привет. А с лифтом что?

— Привет. Сломался, — грустно выдала брюнетка, наклоняясь за продуктами.

— Странно, с утра ещё рабо… — Гаремова осеклась, заметив сумку. Гневный взгляд остановился на Джули, — ты с ума сошла таскать такие тяжести?

— Я же не знала, что проблемы будут. В кой это веки решила расширить ассортимент, и вот… — бубнила девушка, входя в квартиру.

За спиной раздался знакомый звук, брюнетка обернулась, уставилась на двери лифта, и они открылись, выпустив огромного качка — соседа Гаремовой.

— А…

Мужчину улыбнулся во весь рот, весело заметив:

— Починили три часа назад, просто забыли снять табличку.

— О… — на большее Фарион не хватило.

Гаремова тихо произнесла, смотря куда-то в стену и с трудом сдерживая улыбку:

— И почему я не удивлена?

Затем добавила, обращаясь к соседу:

— Ну ты хоть табличку снял?

— Неа.

— Вот из-за таких как ты и страдают хрупкие женщины, — дверь захлопнулась, оставив молодого человека наедине со своими мыслями.

Приготовив овощное рагу, подруги поужинали, беседуя о мелочах, не относящихся к личной жизни и прочим серьёзным вещам: только общие моменты человеческого бытия — работа Софии, её коллеги и тоска по поводу закрытия на ремонт любимого фитнесс-центра. Но, переместившись в гостиную с десертом и кофе, разговор принял другой оборот. Люди, хорошо понимающие друг друга, точно знают — когда и что можно обсуждать.

Джули забралась на диван с ногами, сделала глоток горячего напитка и тихо произнесла:

— Как у тебя с Леонидом?

София молчала, разглядывая затейливые узоры на обоях. Джули оценила ответ, но останавливаться не собиралась:

— Я впервые вижу тебя такой… Не думала, что скажу подобную банальность, но, похоже, это — любовь.

Гаремова печально посмотрела на подругу:

— Только это — не банальность, это — жизнь.

Фарион цинично улыбнулась:

— Бесполезно говорить той, которой не дано почувствовать.

— Перестань, я сейчас рыдать начну.

Джули прищурилась, слова сорвались с губ против воли хозяйки:

— Забавно, но любовь к Леониду делает тебя настоящей.

Гаремова нервно закурила, пробурчав:

— А я посмотрю, что сделает с тобой любовь к Морану, — сказала и замерла, стараясь не смотреть на подругу в ожидании бурной реакции.

Но тишина заставила поднять взгляд, встретившись со странным взглядом Фарион. В нём поразительно сочетались победа и тоска, смирение и вызов.

— Я тут пришла к выводу: грубое замечание наших предков «с глаз долой, из сердца вон» идеально мне подходит.

Рыжая бестия потеряла дар речи, уставившись на брюнетку. Финт подруги поразил, между тем Джули продолжала:

— Поймав себя на равнодушии к нему после нескольких дней разлуки, — девушка сделала паузу, поражаясь последнему слову, которое подобрала, — я успокоилась. Жизнь вернулась в привычное русло — разум похолодел, сердцу всё равно, душе тоже. И я, наконец, могу трезво проанализировать происходящее в конторе.

София демонстративно поставила чашку на журнальный столик, нахмурила брови, из чего Джули заключила: сейчас будет лекция — и не ошиблась.

— Можешь говорить такое любому человеку, и он ни на секунду не усомнится, но только не мне.

— Излагай, — лениво протянула Фарион.

— Во-первых: разум похолодел — он у тебя и не теплел нифига, по поводу души и сердца — точный диагноз мне не известен, уверена, тебе самой тоже. А то, что ты, наконец, сможешь проанализировать происходящее в конторе — ерунда. Ты и раньше это могла, так уж ты устроена — сначала расчёт, потом чувства. А вот не хотела, тянула, не стремилась — это факт.

София ненадолго замолчала, переведя дух. Её практически злило каменное лицо подруги, молча выслушивающей анализ собственной личности. Но в рукаве Гаремова припрятала козырь:

— И ещё: душу и сердце вспомнила, а по поводу тела ты ничего не сказала. С ним как?

Разговор начинал быть неприятно откровенным, что Джули устраивало далеко не всегда, а точнее, никогда, если дело касалось непосредственно её персоны. Но София заслужила честного ответа.

— С ним тоже просто, вроде искра проскочила, но при отсутствии Морана несколько дней погасла. Сегодня я с интересом разглядывала мужчину-продавца в обтягивающей майке, не думая ни о ком другом.

София тяжело вздохнула, грустно улыбнулась и перевела взгляд на чашку с кофе:

— Мне больно, когда ты такая…

Джули равнодушно ответила вопросом на вопрос:

— На всё есть причина, не находишь?

— И в чём твоя?

— Объясню, но после того, как выпью ещё кофе, — девушка скрылась в кухне.

Через минуту Гаремова ощутила пьянящий аромат молотых зёрен.

— Тебе сварить? — крикнула Джули.

— Нет.

Заполняя возникшую паузу очередной сигаретой, София против воли погрузилась в воспоминания о поцелуе Леонида.

— Ты здесь? — раздался над ухом голос подруги.

— Да. И готова слушать.

Джули сделала вид, что не заметила полёт мечты и сразу перешла к делу.

— Говорю прямо: я веду себя так потому, что впервые в жизни вижу тебя настоящую, но не могу удержать, ты ускользаешь, срываясь в прошлое.

Фарион почти поверила открытому рту и круглым глазам Гаремовой, ключевое слово «почти».

— Ты понимаешь меня… уже научилась понимать, играть бесполезно.

София скорчила рожицу, пытаясь разрядить обстановку. Но брюнетка не уступала:

— Ты любишь Леонида… я не знаю как, когда, где, но уже любишь… — серьёзно произнесла Джули, но затем весело добавила, — иначе бы ты не напала на меня, пытаясь отвлечь от темы и перевести стрелки.

Гаремова улыбнулась, но в глазах заблестели слёзы. Фарион поспешила добавить: