— Сейчас кто-то будет отмываться от этого самого чая, — Марья угрожающего подняла чашку, усердно пытаясь скрыть улыбку.

— Ты меня не понимаешь, сестричка.

— Куда уж мне, убогой. Одно хорошо: хоть ты и упиваешься своим горем, но при этом не перестаёшь любить всё, что движется, носит юбки и имеет грудь более нулевого размера.

— Не всё. Я к Джули не подкатывал.

Марья скорчила забавную рожицу, дразня брата.

— Ну, во-первых, Джули практически всегда ходит в штанах, во-вторых, ты бы не посмел сделать это под носом у Ричарда.

Иван непонимающе уставился на сестру:

— Так вроде у них ничего не было.

— Да, не было. Но Ричард видел насквозь смазливого бабника и думаю, не позволил бы разбивать сердце той, кто была ему как дочь.

Иван издал невнятный возглас.

— Чего ты мычишь?

— Теперь понимаешь, Маня, почему я не могу приблизиться к Сейме. Моя натура ловеласа…

Девушка на минуту уставилась в потолок, обдумывая что-то крайне серьёзное, затем произнесла:

— Знаешь, у Пушкина до Гончаровой было более сотни женщин, но на ней он остановился.

— И чем это для него закончилось?

Дружный смех заполнил кухню. Посмеявшись, Марья предупредила:

— По-прежнему не советую клеится к Джули, у них с Берком что-то не так.

— Признаться честно, даже и не думал. Я люблю Фарион, как друга. А что у неё с боссом?

Вампир пожала плечами:

— Точно не скажу, но между ними такое напряжение… Сейчас я веду её. В ближайшее время можно ожидать взрыва. Похоже, Берк считает, что она была любовницей его отца.

— Ревнуешь? — простой вопрос, но девушка напряглась.

— С чего ты взял?

Иван продолжал, не обращая внимания на сестру, начинавшую злиться:

— Потому что любишь его, — вампир внимательно смотрел в глаза самого близкого человека.

На миг что-то едва уловимое прыгнуло со дна души, отразившись во взгляде, но сразу же исчезло. Раздался спокойный, ничего не выражающий голос:

— Послушай, Иван. Я — киллер, способный легко убить любого: ребёнка, женщину, старика. Слышишь, любого. Я — лучший наёмник в России, да и не только, — голос женщины стал громче, — поэтому не говори мне о любви. В машине для секса и убийства эта функция не предусмотрена… она может помешать…

Но Иван был не из тех, кто легко сдаётся:

— А как же любовь ко мне?

Марья отвесила братцу крепкий подзатыльник.

— Оу.

— Вот заноза… Ты исключение из всех правил, горемычный кретин. Ради тебя убью, не задумываясь о своей безопасности и прочих составляющих.

— Да ты и в других случаях особо не думаешь.

— Но если только секунды две-три о качестве исполнения.

Внезапно лицо парня стало серьёзным.

— Сколько жертв у тебя на счету?

Марья терпеть не могла подобных разговоров, но брату ответила:

— Я давно не считаю, Иван. Не вижу смысла. Они не трофеи, они — моя работа. Не более.

Поставив чашку на стол, девушка отправилась в душ.

— И почему я — красавец, обольститель и звезда выгляжу рядом с ней полным идиотом?

Из ванны раздалось весёлое:

— Потому что так и есть.

Иван облокотился о дверь, продолжая разговор:

— Сегодня можешь привести очередного любовника. Ночью я веду мышь. Похоже, парнишка назначил встречу.

— Хочешь, пойду с тобой?

— Ну уж нет. Тоже мне, нянька.

Марья устало вздохнула:

— Тогда будь осторожнее. Не люблю убивать в нерабочее время.

Мелисса с удовольствием отметила новый бассейн в одном из залов особняка Арона, созданный специально для неё. Нежно голубой цвет воды притягивал взгляд, отражаясь в зеркалах, развешенных на всех четырёх стенах в порядке, понятном только магу. Зеркала поражали причудливостью: овальные, в форме трапеций и звёзд, некоторые казались осколками, разбросанными по светлому орнаменту стен. Покрытие пола, напоминающее зелёную траву с осенними листьями, на ощупь было мягким и слегка щекочущим. Потолок превзошёл все ожидания русалки: золотые пески пустыни… Вода и песок, влага и жар… Мелисса любила сочетание противоречий…

Послышался лёгкий шелест одежды, Арон возник в дверях, у ног архаи тёрся детёныш карона. Монстр ласково лизал руку человека, осторожно покусывая кончики пальцев. Игра… их игра… не хозяина и раба, а двух равных монстров, различных внешне, но безумно схожих по сущности. Только рядом с палачом Иного мира Арон чувствовал тёплое спокойствие, способное лечить мятущуюся душу мужчины.

Мелисса бросилась к магу, но сильный удар по лицу отбросил русалку к стене, хвост несколько раз конвульсивно дёрнулся.

В страхе уставившись на колдуна, женщина прижалась к стене, в уголке рта запеклась кровь. В широко распахнутых глазах застыл немой вопрос.

— Запомни впредь: если я говорю уходить, значит, нужно уходить, не раздумывая.

Мелисса попыталась оправдаться:

— Но я старалась отвлечь их внимание на себя и наладить отношения с Ливоном.

Маг обозлился ещё сильнее:

— В первом не было необходимости, я контролирую процесс. А второе — ты никогда не наладишь отношения с Ливоном потому, что ты виновна в смерти его друга, настоящего друга. Понимаешь меня?

— Но прошло уже более трёхсот лет, — лёгкая улыбка тронула губы женщины, — и, кажется, у меня получилось.

Глаза Арона метнули молнии:

— Поверь, милая, тебе только кажется. Сегодня лев приобнимет тебя, а завтра разорвёт на тысячи маленьких Мелисс.

Собственные слова и страх русалки развеселили мага, напряжение отпустило, взгляд стал спокойным. Но женщина слишком хорошо знала цену этому спокойствию.

— Арон, прости. Больше никакой самодеятельности… Обещаю.

— Отлично. Я был уверен: ты послушная и умная ученица.

Погладив карона, по-прежнему играющего с пальцами своего друга, колдун произнёс:

— Извини, малыш, но скоро твою маму придётся убить, — на несколько секунд монстр оставил руку мага в покое, но после внимательного взгляда Арона продолжил своё занятие.