И соловьиным щелканьем и звоном

Сияет ночь, как тысячей зарниц.

Одним лишь не позволено воронам

Наполнить криком светлый сад страниц.

А сам поэт скорбит. Он каждый листик

Здесь милосердной оросит слезой.

Родства он ищет в плеске, звоне, свисте,

Грузинский стих кладет на лад чужой.

Он одинок, а для души — безводье,

Коль у поэта слушателя нет.

Витают голоса, звучат в природе —

Для жизни нужен каждому ответ.

О, как он жаждет встретиться с собратом —

В сад повести, на ток его позвать,

Чтоб мысль грузина с родственным ей ладом

Великой песни русской сочетать.

И девушка из Зубовки протянет

Ему дорогой сорванный цветок.

Курганы туча низкая туманит,

На Каспий тянет свежий ветерок.

Но беды Картли в стих неудержимо

Врываются, чтоб ведал их народ…

Душа Сковороды проходит мимо

И славу миру светлому поет.

Как свечи, голоса горят высоко —

Свечам подобны, цвету миндаля.

И богоматери лазурный локон,

Звеня в душе, струится на поля.

И так ты сам врифмован в Украину,

Как крыльев шум в стоустый шум лесов,

Где, сокровенных чувств открыв глубины,

Поют, как пчелы, сонмы голосов.

Бренный мир тебя состарил,

Сделал яблоней безлистой,

Без плода твой ствол оставил

Вплоть до смерти ненавистной.

И усыновил ты книгу,

Назвал книгу сиротою,

Скорбью наделил великой,

В душу не внедрил покоя.

Крылья, как орел небесный,

Над тетрадью простирая,

Сердцем выкормил ты песню,

Колыбель страниц качая.

Книга пела, расцветала —

Хоть один ее ты слушал, —

Водопадом клокотала,

Обжигала стоном душу.

Подымалась над бескрайной,

Над глухой годиной горя,

Облекалась вещей тайной,

Рдела радугой в просторе.

Но один ты песню слушал,

С ней просиживая ночи,

Не было удела глуше,

Беспросветнее и жестче.

Старился ты… Так друг другу

Вы в ночах надоедали,

Далека дорога друга,

Бодрствовали вы и ждали,

Но птенца ты не покинул,

Дал созреть под отчей сенью —

И послал в отчизну сына,

Чтоб делил ее мученья.

Вырастил на Украине

И, в слезах, дорогой звездной

В Грузию направил сына.

Сын — твой сокол светоносный.

Горькие твои скитанья

В снеговой степи пустынной,

Смертные твои метанья

Мы прочли на крыльях сына.

Если б сына — человека —

Ты оставил, разве б смог он

Перенесть над бездной века

Повесть об отце далеком?

Духом сына окрылил ты,

Не пропал птенец на свете:

Долетел он — ран целитель —

В Грузию через столетье.

К звезде востока руки ты простер,

Тень родины была твоей иконой.

И трепетал твой дух — степной костер,

Холодной мглой и тьмою окруженный.

Ты славил родину, с горящих крыл

Со стоном отрясая дождь и иней,

На Украину стих пересадил,

Грузинский сад взрастил на Украине.

Был сердцем чист великий садовод.

И первым посадил ты древо притчи.

И вдохновенный сладкий вызрел плод,

И сад возрос в красе, в живом величье.

Не почвою питал, а сердцем ты

Чувств семена, что Картли заронила.

И кровь твоя окрасила цветы,

И сад родной бессмертье осенило.

В нем роз не опадают лепестки,

Плоды поющих яблонь не скудеют.

Сад, созданный трудом твоей руки,

Листвой неувядающею веет.

Тоска и горе были твой удел,

Народных бедствий горькое наследье.

Но, как корабль, твой сад зашелестел

И в Грузию поплыл через столетья!