Я плыл по рекам и не знал — куда, и там, пока плыла моя пирога, я слышал, как глаголила Кура — от этого и до того порога. 1959 128. «Я прокричал „ваша́!“…» Перевод Е. Евтушенко Я прокричал «ваша́!» строителям Ваке. Гора обратно эхо мне вернула. Мой голос затерялся вдалеке средь городского грохота и гула. Что делать, голос мой погас в движенье уличном, и эхо мне возвращено горой. Повешу месяц на крючок рыбацкой удочки и, словно чашу, ночь поставлю над Курой. Благодарю судьбу свою счастливую — укор и ласку, споры и покой. Ты подари, Тбилиси, ветку сливовую, туманами полночными покрой. Тбилиси мой, твоею тенью стану я. Ты моя гордость, мужество и честь. Мне подари скамейку постоянную, но не давай мне времени присесть. Я как река, тобою освещенная, с твоими фонарями в глубине. Пусть эхо, мне горою возвращенное, как голос твой, всегда звучит во мне. Устрой, Тбилиси, тайную вечерю в ущелье, возле призрачной тропы, исполненную синего свечения и шелеста платанов и травы. А если ложь в стихи мои проникнет и полонит меня бесстрастный шум, разрушь меня, Тбилиси, и воздвигни, как зданье, полное твоих бессонных дум. Тбилиси, я твои дома и листья, ты — это я, а я, Тбилиси, — ты. И вечно петь мне о тебе, Тбилиси, о Грузии, вколоченной в хребты! 1960 129. Тбилиси ночью. Перевод П. Антокольского Тбилиси, гнездо моей мысли, Мтацминда, оплот мой надежный, Прижми меня к каменной выси,— Расстаться с тобой невозможно. Мосты над Курой изогнулись, Семь раз натянув тетивы. В гористых расселинах улиц Так смутен налет синевы. Обвенчаны с башней Метехи, С теченьем Куры перевиты Грузинской истории вехи, Победы ее и обиды. Пусть гроздь винограда укроет От стужи меня в феврале, Пусть факел в лесах новостроек Приветливо пляшет во мгле. Не спать до рассвета легко нам, В листве этой липы укрыться, Завиться плющом по балконам, В Тбилиси ночном раствориться. Отеческий кров моей мысли, Вскормивший тревогу мою, Послушай, бессонный Тбилиси, Как я во весь голос пою! 1960 130. «Я укрылся в тени платана…» Перевод П. Антокольского
Я укрылся в тени платана И свиданья с тобою жду. Появляешься ты нежданно Всё на том же нашем мосту. Моросило. И в опасенье, Что не видно вокруг ни зги, Я услышал сквозь дождь весенний Молодые твои шаги. Мы пройдем и по мосту снова. Но куда же ушли друзья?.. Здесь, в тени шатра навесного, Только двое нас — ты да я. От тебя на Куре трепещет Золотистый искристый след, И весенней лазурью блещет Дагестанский синий браслет. В этих брызг ах и искрах вся ты, — Так я милую узнаю. Жаль, что год мой шестидесятый Не похож на юность мою! А Кура всё та же, и те же Блещут розы, и даль синя. Ты пришла, и зеленью свежей Новый май встречает меня. 1963 131. «Как видно, навеки завещано мне…» Перевод С. Куняева Как видно, навеки завещано мне на улицах шумных твоих спотыкаться, бродить до рассвета, подобно луне, пока она будет в Куру опускаться. В горах не пропели еще петухи. Кура убегает. Я блекну и вяну. Прозрачного света ручьи потекли, и я в забытьи прислонился к платану. Куда мне пойти и куда повернуть? На улицах бойких где будет мне отдых? На правый, на левый ли берег взглянуть и вдруг заблудиться в предутренних звездах? |
