44. Песнь ручья. Перевод В. Бокова За самим собой в погоне, Пел ручей на горном склоне, Пылью радужною цвел, Разговор открыто вел: «Не ищу я зыбких истин. Я — ручей. Я — бескорыстен. Я затем хочу бежать, Чтобы землю освежать. Я бездомен. Я бродяга. Вечный путь — моя отвага, Мой недремлющий мотор…» Пел и скатывался с гор. И задумывался: «Небо! Что-то дождь давненько не был, Я твой сын, я твой гонец, Силы мне прибавь, отец! Я ручей, и я ручаюсь: Дашь дождя — я не отчаюсь, Буду прыгать по камням, Помогать родным полям…» Синеву закрыла туча, Буркой землю нахлобуча, Славный, добрый дождь упал. «Я спасен!» — ручей кричал. ПРОШЛОГОДНИЙ ДНЕВНИК 45. Первая приписка к книге. Перевод В. Державина Вся рукопись, как россыпь лепестков, как рдеющие угли, не простыла. Я знаю мощь звенящей краски слов… Но по ночам, за росписью стихов, вдали я слышу пенье Автандила. Как сладостно звучит оно в тиши иль пламенно, с какою яркой силой… Далекий друг поэта, подскажи, как мне запеть подобно Автандилу? Хоть этой ночью новая тетрадь напевом налетевшим окропилась, с картиной звук не мог я сочетать, в единый строй она не заключилась. Земли красою зримой я пленен, листком в росе, яйцом в гнезде голубки. И как бывает сумрак оживлен, лишь огонек блеснет у деда в трубке! А образ ищет голоса себе; янтарным житом ток не так сиял бы, когда б не пел, как бубен, в молотьбе и тружеников песней не звучал бы. И вот когда ты на палитре слов смешаешь краски ярко и богато, ты голос молодой своих стихов проверь на слух читателя-собрата. И если, щедрым сердцем порожденный, в сердцах сумеет отклик он найти, он будет жить, живыми повторенный, в потомстве и, как Млечный Путь, цвести. 1946 46. Тень отца. Перевод А. Тарковского Я не сплю. Я во власти тревоги. Я послушен дождю за окном. Ветер в двери! Отец на пороге, В мокрой чохе он входит в мой дом. Это сон. Это явь. Он в могиле. Он мерещится мне в забытьи. «Где ты был? Мы тебя не забыли. Как промокли одежды твои!» Он стоит, не скрывая обиды, Опираясь на тот же костыль; И по дому под ветром Колхиды Дождевая проносится пыль. Вот он кашляет глухо — он болен, Воду пьет и чуть слышно потом Говорит, что невесткой доволен, Что моим он доволен жильем. Опускаются влажные веки, Растекаются капли дождя: «Если дочь потерял я навеки, Я измучусь, ее не найдя!» «Погляди на меня, — я отвечу, — Я в слезах пред тобою стою. Думал я, ты готовишь ей встречу Там, в твоем безымянном краю. Чоху высушим, в нарды сыграем, Отдохнешь у меня наконец. Ничего, мы ее повстречаем. Стол накрыть разреши мне, отец!» Но отец мой уходит из дома, Слышен капель томительный звон — И меня покидает истома, Принесенный дождем полусон. 1940 47. Мечты отца. Перевод М. Луконина Я песней утолю печаль свою. Отца я помню, наш очаг, беседы. Боялся он за нас: Обиды, беды Мерещились ему В чужом краю. Он становился пепельным не раз, Хотя и слышал, кто они, студенты. Глаза то вниз глядят, То вверх воздеты,— Он всё мечтал, переживал за нас. Он пел и говорил о том же самом. Как Диккенс, на рассказы был мастак. Была ему отчизна вечным храмом, Амвоном — Трудовой его верстак. Студенчество он понял из молвы. Ему вокзалы виделись, Вокзалы, Мечты его, как бы мосты, связали Селенье наше С берегом Невы. В дорогу подбивая башмаки, Он думою о сыне жил тревожной, Тоской томился Железнодорожной, Вокзалы мнились, слышались звонки. |
