Дома виднелись. Их фасаду закат заглядывал в лицо. И вдруг, подобная фазану, невеста вышла на крыльцо. Я ей сказал: «О, совпаденье! Ты тоже здесь? Ты — наяву? Но будь со мной, как сновиденье, когда засну, упав в траву. Ты мне привидишься босая, босая на краю гумна. Но, косы за плечи бросая, ты выйдешь за пределы сна. И я скажу тебе: „Оденем оленям на рога цветы. Напьемся молоком оленьим иль буйвольим — как хочешь ты“». Меж тем смеркается, и вилы крестьянин прислонил к стене, и возникает запах винный, и пар клубится на столе. Присесть за столик земледельца, и, в сладком предвкушенье сна, в глаза оленьи заглядеться, и выпить доброго вина… 1948 89. У истоков Лиахви. Перевод М. Луконина Лиахви — мощь, Безумная Лиахви. Река у древней Картли на груди. А ну в ворота гор С размаху ахни, Все дремлющие горы разбуди! Иди ко мне И удостой удара, Чтобы мне сердце вал твой оплескал. Ты исполинов нянчила недаром. Кто ты — Рыданье замков? Слезы скал? Всесильная Лиахви, Это ты ли Снегами шапки гор разоткала? Хочу, чтобы меня с разгона били Твои валы. Я буду как скала. Кочевникам, Лиахви, Печенегам Не ты ль точила грозные клинки? Мое лицо обрызгано разбегом Твоей волны, Летящей напрямки. Лиахви, слушай, Я еще исторгну Песнь о тебе. Ты — Грузии слеза. Дай мне проникнуть к твоему истоку, Потом опять пойду на полюса. Не раз в твоей опасной крутоверти Бывал. И заплывал в водоворот. Взмывал в бессмертье, был в когтях у смерти, Опять иду к тебе со всех широт. Пешком пришлось сквозь заросли пробиться, Сквозь горы необычной вышины. Кувшины, что тебе посвящены, Твоей волной готовятся напиться; Мои поля Тобой орошены. 1953 РОДНЫЕ БЕРЕГА 90. Диоскурия. Перевод Е. Евтушенко Гудело море и гудело — непобедимый нелюдим. То неожиданно седело, то становилось молодым. И всадник с бурею во взоре на склоне пасмурного дня его увидел, это море, сошедши с красного коня. Вдыхал он гул прибоя мерный. Сверкала сабля на боку, и след решительный и нервный чертила шпора по песку. В лицо с размаху море било. Он в плен, как музыкой, был взят… Когда, когда всё это было? Две тыщи лет тому назад. Другие дни, года другие, другие на песке следы… Но я прошу, Диоскурия, дай мне своей живой воды! Воспоминания в смятенье бегут, бегут ко мне на зов, как голубые эти тени от белоснежных парусов. Как волны бурные игристы! Над ними песни, шепот, смех… Абхазцы, лазы и эгрисцы — хватило моря нам на всех! И, как когда-то всадник первый, счастливый, к морю я бегу, дышу серебряною пеной и надышаться не могу. И капли на щеках морские, и долго-долго я стою, и я пою Диоскурию, пою, как молодость свою! 1950 91. Моряки и летчики. Перевод П. Антокольского У моря, загорелы и крепки, сидели летчики и моряки. Война их опалила и прожгла. И вот они столпились вкруг стола. И тени их лежали на волне, как облака в полдневной вышине. В соленых брызгах, в пене облаков шел праздник летчиков и моряков. И глаз их зорких светлая лазурь еще темнела от недавних бурь. Над ними туча грозная плыла. Но дума их была уже светла, как отблеск звезд, как отсвет голубой прибрежной гальки, брошенной в прибой. |
