То в капанье слышится треск расправленных крыльев павлиньих, то их переливчатый блеск мерещится в молниях синих. К дождю обратим все мечты. Прижмемся на улице к зданьям. Средь давки откроем зонты, в толпе под платанами станем. Дождь шлепает по мостовой и брызжет струями с балкона, дождь хлопает над головой забытою рамой оконной. Я сам становлюсь бестолков. Мне слышится в плеске капели твой шаг, стук твоих каблуков по каменным плитам панели. Мы встретимся чуть погодя, душой освеженной воспрянув. Ведь только лишь после дождя приходят развязки романов. Ни слова пока о дожде. Сначала увериться надо, что не пострадали нигде зеленые всходы от града. Но ярко блестят зеленя, и свет отражается в лицах, и капли, пленяя меня, дрожат у тебя на ресницах. 1953 115. Прекратим эти речи на миг… Перевод Б. Ахмадулиной Прекратим эти речи на миг, пусть и дождь свое слово промолвит и средь тутовых веток немых очи дремлющей птицы промоет. Где-то рядом, у глаз и у щек, драгоценный узор уже соткан — шелкопряды мотают свой шелк на запястья верийским красоткам. Вся дрожит золотая блесна, и по милости этой погоды так далекая юность близка, так свежо ощущенье свободы. О, ходить, как я хаживал, впредь и твердить, что пора, что пора ведь в твои очи сквозь слезы смотреть и шиповником пальцы поранить. Так сияй своим детским лицом! Знаешь, нравится мне в этих грозах, как стоят над жемчужным яйцом аистихи в затопленных гнездах. Как миндаль облетел и намок! Дождь дорогу марает и моет — это он подает мне намек, что не столько я стар, сколько молод. Слышишь? — в тутовых ветках немых голос птицы свежее и резче. Прекратим эти речи на миг, лишь на миг прекратим эти речи. 1953 116. Два крыла. Перевод С. Куняева
По всем путям со мной ходила ты. Двадцатилетний путь прошла со мною. И пройденные годы, как хребты, стоят и застывают за спиною. Над нами мелкий дождик моросил. Смывал обиды, сплетни, небылицы. И все-таки тебя я сохранил, сберег, как сокола на рукавице. У нас один очаг и два крыла. В твоих глазах горит заря рассвета. А голова моя белым-бела, бела от нерастаявшего снега. А время за спиною у меня, но мы уходим от его погони. Так оседлай, в который раз, коня, я вылечу, как птица из ладони! Я предлагаю старости — уйти! Я не унижусь. И не успокоюсь. Не покорюсь. Пускай к концу пути такой же снег твои виски покроет. Ты отправляешь письма. Ты мой сон послеобеденный оберегаешь. Кура к нам вечерами на балкон приходит в гости — ты ее встречаешь. Настолько неразлучны ты и я — в одной горсти сумеем уместиться… Твое дыханье, словно шум ручья, я слышу по ночам, когда не спится. Я мог бы дров в ущелье нарубить и затравить оленя или тура, расплавить лед, и кровь и пот пролить, и ждать тебя, пока не вспыхнет утро. Я прихожу — ты отворяешь дверь, ты ждешь меня. Ты любишь гром весенний. Укрой меня от всяческих потерь и не пусти в жилище дождь вечерний. Смотри же не споткнись, не упади, когда потянешься к цветам и звездам. …Всё невпопад стучит в моей груди моя любовь к тебе, к рассвету, к веснам. 1953 117. Цветы. Перевод Б. Пастернака С цветами входя, ты снаружи заносишь дыханье полей. Тебе, целый день недосужей, средь них хлопотать веселей. Я ставлю цветы эти в банку с сознаньем, забытым давно: дни лета, я встал спозаранку, дни детства, и в доме темно. Иные цветы словно шпорцы жар-птицы. Свидетель я сам, — дивились суровые горцы, как дети, мудреным цветам. |
