5. «Утром спелых гроздьев нарежу…» Перевод В. Бокова Утром спелых гроздьев нарежу, В полдень выпью вина молодого, Вечером с жизнью посоревнуюсь, Ночь отдам поединку со смертью. Но не отдам свое сердце старухе! Я сберегу его для свиданья С дымом домашним, со сказками детства, С кровлей родительскою, родной, Скажет постель: «Твой отдых заслужен. Твой талисман неподкупно надежен». И засну я легко и блаженно, Утро вечера мудренее! 6. Отжившему поэту. Перевод А. Корчагина Ты дупло гнилое. Я выточен из стали, Ты поклонник лиры дряхлой, неродной, Свой народ любя, я хочу ему оставить Острые слова, что веют новизной. Крепкокрылый, звал я к стремительным полетам, И взметнулась радость, словно щелкнул кнут, Причастившись кровью эпохи, о далеком Я мечтал… Я вижу, как поля цветут. Мелок ты, и жилы у тебя водянисты. Пурпур наших дней не по твоим глазам. Ты, пригрет чужбиною, в злобе стал неистовым… Мой народ забудет всё, что ты сказал. Голосом иным — молодым, правдивым, страстным В бешенство привел я всех друзей твоих. Прославляю мужество и люблю пространства… Моему народу — мысль моя, мой стих. Кто к болотам тянется, к тростникам под ветром, Душу увяданья желтизной облив, — Ни во что, как я в свою цель, он не уверует, Не любил, как я, он плотности земли. Не пленен я статикой линейною греков, Мне не нужны маски, париков туман. Новый голос мой — пусть я взял его от предков — Не для твоего угасшего ума. Выброшен ты жизнью, заезжен, будто кляча. Стряпать стих пытался ты на старый лад. Ты в борьбе со мною не выдержишь горячих И разящих слов: бессилен твой булат. С классом боевым я иду вперед упорно, А твоя дорога — глохнуть и неметь. И сложу я песни, манящие просторами. Их народ, тебя забывший, будет петь. Ты дупло гнилое. Я выточен из стали. Враг своей страны, живешь ты клеветой. Лира твоя чахнет, а я в стихах оставлю Отраженье мысли, острой и простой. 1928 7. Письма. Перевод А. Межирова
Как спокойно и просто ты письма мои возвратила. Я любовью и нежностью вскармливал эти листы, на которых уже выцветать начинают чернила, но цветешь и не вянешь и прелестью светишься ты. Жаль мне писем обиженных. Бедные эти страницы прижимаю к груди — слышу голос воркующий твой. Запоздалая ревность на прошлое тенью ложится, повергает в смятенье, крадется усмешкой кривой. Расклевали птенцы сердцевину заветного слова. Удрученное сердце пред горем повергнуто ниц. Я вконец разорен. Не осталось богатства былого. Увядают без влаги апрельские листья страниц. Где богатство мое?! Полюбились мне тени заката, никну солнцем вечерним в тускнеющую синеву. Письма вместе с мечтами заброшены мною куда-то, вместе с ними я выбросил розы, лозу и траву. Было даже письмо с деревенскою кроткой луною, но теперь и ее не найду и назад не верну. Я друзей потерял, или письма потеряны мною, или по мосту ветер мою угоняет весну. Уповаю на возраст, который поможет мне вспомнить всё, что в письмах потерянных было, осталось и есть, восстановит, проявит, любые пробелы восполнит, обессмертит любовь и позволит ее перечесть. Память наглухо запер и думами дверь опечатал, и того лишь страшусь, что затерянных писем листы кто-то третий нашел и в укромное место запрятал, чтобы к юности нашей ни я не вернулся, ни ты. Я вконец разорен, а вдобавок еще и ограблен. Но искать не устану, от поисков не отойду. Каждый год по весне лепестками белеющих яблонь листья писем забытых в твоем опадают саду. 1932 8. Прощание с молодостью. Перевод Б. Брика Я помню дерево, Чья жизнь отшелестела Под топором отца В дни юные мои. Глухим стенанием Подрубленное тело Просило помощи У матери-земли. |
