Я собираю в комнате шаги. Шаги вокруг в невидимом витают. В любимом воздухе они теперь легки, И от шагов шаги в пространстве тают. Неодолимое желание — собрать Сопутствует всем помыслам поэта. И собирает он шаги добра — И сотворяет целый мир из света. Шаг вечности порог преодолел. Бесчисленное счислено шагами. И шаг огромный к звездам улетел, И изумил, и одарил мирами. Крадущиеся — те мне не чета. А я ищу всё первообраз шага. Моих шагов уже не сосчитать, И время сломано их ходом и отвагой. Я удивлен, признаюсь, удивлен, Что я свои шаги собрал стихами. И, в бесконечные раздумья углублен, Я всё хочу нагнать шаги шагами. * 172. Новогоднее обращение к Родине. Перевод Е. Самченко Твой образ, как очарованье, встает, Тепло мне дала, не страшны мне метели. Хотя и прибавится мне этот год, Я, меквле, пришел я, распахивай двери. Ты тоже, год новый, войди, а не стой: Кто дружка у жизни, у времени? Вспомни. На грудь мне звезду кинь, мой невод большой Трепещущей, свежею рыбой наполни. Большим изобилием нас одари; Я тоже стал дружкой, я вестник без рога; Обрадуй весной, полосою зари — Печаль седины облегчи мне немного. А ты, в чью святыню уверовал я, Сияй! Твоя доблесть огромна, как небо: Ты — родина, ты — дорогая моя, Ты зерна растишь моих мыслей и хлеба. Натружен и я вереницею дней, Развернут твой лист полосою-зарею: Читаю и радуюсь мощи твоей, Гляжу на звезду, что взлетает с тобою. Мне замыслы надо острей отточить, Поклажу взвалить на себя, как бывало; Должна ты звездою мой путь озарить, Меня уберечь от зимы одеяла. Приди, растопи этот снег на горе И выпей хваленой и праздничной влаги; Пришел я — калитку открой во дворе И в доме моем зажигай чичилаки. * 173. «В моей любви не надо сомневаться…» Перевод Е. Самченко В моей любви не надо сомневаться, Душа поэта — божьей книги свет. Что кольца? Я могу сейчас признаться: Терялись часто. Находились? Нет. На седину мою не намекай мне, С Казбека Терек воды мчит свои; В Китае так написано на камне: «Мосты стоят на волоске любви». Не гнись, свои утраты вспоминая,— Сок виноградный в сумерках вкусней. Не прилетай, не улетай, вздыхая; Пойдем, как шли, по камню наших дней, В снегах не зябни, стой, приподнимая Сиянье взгляда, — я тобой горжусь. Шепчи, нашептывай не умолкая, Не то уйду сейчас и не вернусь. * 174. «Вот и двадцать пять лет за спиною…» Перевод Е. Самченко Вот и двадцать пять лет за спиною, Как ярмо наше с нами. Не раз Я томился смертельной тоскою — Догораю и тлею сейчас. Я бессилен и чист; так случилось — Ты опорой мне стала, я сед. Наша жизнь, что почти совершилась, Улетает — ей плачу вослед. Мне огонь еще нужен на завтра, Чтобы рядом дышать ты могла. Меня осень печалит внезапно, Словно жизни ночная мольба. Но не гаснет, горит и сверкает Четверть века — труда красота. Копошусь; голос твой помогает Говорить с тишиною листа. Четверть века… А лист расцветает, Над которым я ночью сидел; Вот и в озеро греза вплывает. Ты всё та же, а я постарел. * 175. Ладо Гудиашвили. Перевод Е. Самченко Ты пленяешься синим застольем, Ты сокровище, столп красоты; Мост рисуешь и высокогорье, Кистью душу мне трогаешь ты. Пляшет тело кинто рядом с бездной, И форель изгибает волну; Этот буйвол, как камень волшебный, Затаился, не щиплет траву. Плот мечты промелькнул. Где гуляет Серафита? Вскочив на коня, Амазонка летит; пролетает Над Метехи луна из огня. Красок колокол, звон лучезарный! Рыбаков оглушает простор. Ты апрель мой, и ты Опизари И тбилисских созвездий узор. Ты беседовал линией с нами И с лозой свои корни сплетал. Где лежит, одинок, Пиросмани, Ты за Грузию тост поднимал. Сеть фазанью забрасывал точно, На маслине свой взгляд задержал И под сердце, как скатерть, сорочку На зеленой траве разостлал. |
