«Сел мальчик у крыльца с тарелкой; забавляясь…» © Перевод М. Талов Сел мальчик у крыльца с тарелкой; забавляясь, Из мыла выдувает пузыри. И, в воздух радугой высоко подымаясь, Они горят в сиянии зари. И, очарованный их красотою тонкой, Проворно, с жадной ловкостью кота, Хватает мальчик их своей худой ручонкой, А остается в ней лишь мокрота. 1911 или 1912 «Пылают зноем крыши и асфальт…» © Перевод М. Талов Пылают зноем крыши и асфальт, От громыхающей телеги — тучи пыли; «Коробушку» выводит детский альт, Шарманки плачущей надрывы опостыли. Пойти бы на бульвар; на несколько мгновений, Сев на скамье далекой, задремать! А там газету свежую достать И целиком ее прочесть — до объявлений! 1911 или 1912 ДВЕ СМЕРТИ © Перевод Н. Браун и А. Прокофьев Вчера на Мещанской улице, в д. № 17 отравилась синильной кислотой И. Иванова. Причины самоубийства неизвестны. Когда патриций смерть, приветствуя, встречал, Когда уже он вены вскрыл, Дрожали звуки флейт, день ясный догорал, Через окно струею ветер повевал, Миндальный горький запах плыл. Ты, грозный жребий, снова повторен; Смертельный миг в губах застыл, Не мглится зеркало, и замер крови звон; Был каждый лист в дыму, обуглен, опален, Миндальный горький запах плыл. 1911 или 1912 ДУМЫ С. Е. ПОЛУЯНУ © Перевод В. Державин С Израилем певцу один закон: Да не творит себе кумиров он. Е. Баратынский Полюбуйся падучей звездой, Что искристым чарует огнем; Будто змей пролетит золотой И рассыплется в небе ночном. Но ведь мир еще вспомнит о ней, Светлый свет ее — в душах людей! Жизнь свободно и ярко прожить… Нет счастливей судьбы на земле: Всё кругом на момент осветить — И погаснуть навеки во мгле. Всё исчезнет, пройдет, словно дым, — Светлый след будет вечно живым. <1910> КАГАНЦУ © Перевод В. Державин Смолк певец, затаил свои песни, Он их больше уже не поет. Но растут они в нем всё звучней, всё чудесней… Лед холодный в душе под напором их треснет, И рекою разлив их пойдет. Так порою поток под землею таится; Но ведь сможет он недра прорыть И гремучим ключом на свободу пробиться, И по шири земной будет долго катиться И родимому краю служить. <1910> «Уж синее небо темнеет…»
© Перевод автора Уж синее небо темнеет. День кончился, ночь впереди. Блистательных звезд ожерелья Порвались на божьей груди. Рассыпались звезды и чутко На землю, на край наш глядят. Что ж видят они там, что слышат? Зачем всё дрожат и дрожат? 1910 КРАЙ МОЙ РОДИМЫЙ… © Перевод М. Исаковский Край мой родимый! Как проклятый богом, Сколько ты вынес недоли! Тучи, болота… Над нивой убогой Ветер гуляет на воле. Клены, березки да темные хаты С тощими нивами рядом. Люди, как нищие, ходят в заплатах, Ясному солнцу не рады. Сделали много их сильные руки, Вынесли многое спины. Сколько заставили вытерпеть муки Пущи, овраги, низины! Глянь, приглядися к забитому люду, Сердце от боли заплачет: Горькое, тяжкое горе повсюду, Всюду одна неудача. В песне поется, как вдовьего сына — Янку — судьба загубила; Там, где над речкой склонилась калина, Янку вдова схоронила. В песнях и в сказках — всё та же невзгода, Радости сердце не чует. Стиснуто горем дыханье народа, Горе повсюду панует. Словно широкое, бурное море, Край наш оно затопило… Братья! Развеем ли тяжкое горе? Братья! Достанет ли силы? <1909> «Холодной ночью я на полевом просторе…» © Перевод А. Прокофьев Холодной ночью я на полевом просторе Лег у костра, забылся в полусне. Огонь слабел, слабел… Совсем погас он вскоре… И весело вдруг стало как-то мне! Пусть, серый пепел, ты весь тот костер собою В недолгий срок, как ризою, покрыл,— Я знаю, что огонь дрожит и под золою, Я знаю, красный жар под нею не остыл. Пусть череда годин унылых, грустных, серых, Как пепел, на душу ложится много раз, Скрывая под собой огонь горячей веры. Пусть не видать его… А всё ж он не погас! Июль 1910 |
