...Я не видел действия 9-го Кубанского пластунского батальона, даже и не знал, что с нами, там и тогда были наши храбрые пластуны, но они, оказывается, были..

И о них генерал Врангель, на странице 95-й, пишет так: «...наши части вновь овладели селом Петровским и в последующие дни, с помощью подошедшего ко мне пластунского батальона, закрепились на высотах к северу и востоку от местечка».

Врангель не называет номер батальона, но указывает, что это был пластунский батальон. И так как в то время и в том месте никак не мог быть батальон казаков-пластунов ни Донского, ни Терского казачьих Войск, то значит — был только Кубанского Войска. И то, что генерал Врангель повествует — «с помощью подошедшего пластунского батальона ЗАКРЕПИЛИСЬ на высотах» — соответствует рассказу казака Стадника; и даже больше: возможно, без подошедшего пластунского батальона, конница там и НЕ закрепилась бы?!

В тот период конных схваток «в шашки» между собой не было. Обыкновенно одна сторона, будь то белые или красные, не выдержав конной атаки противоположной стороны, немедленно поворачивали назад и удирали широкими аллюрами, крича при этом — СТОЙ! СТОЙ! Этот крик-призыв своих командиров, красных или белых, часто передавался всей массе уходящих, скачущих воинов. Они также начинали кричать — СТОЙ! СТОЙ! И конная масса, до того спасавшаяся чуть ли не во весь опор своих лошадей, постепенно «задерживала повод», останавливалась, поворачивала назад. Преследовавшие же, обыкновенно разрозненные и по силе своих лошадей, и по силе личной храбрости, не выдерживали, останавливались, поворачивали назад и удирали так же, как удирал только что от них его противник.

Такие волны «отскока и наскока» конных групп друг на друга порой доходили до смешного, но психологически были понятны каждой стороне: удирающие отлично знали, что, если их настигнет противник, то обязательно зарубит, поэтому лучше остановиться, повернуть назад и произвести контратаку.

«В 1912 г. мы, молодые казаки прибыли в местечко Ки-накиры (возле Эривани, Ф.Е.). Тут же находилась и 5-я Кубанская батарея. Полка, 1-го Полтавского, здесь уже не было, — он находился в Персии. Оставались мы в Кинакирах два месяца. И, как говорили прибывшие из полка вицеурядники — «нам нужно утрусить домашни галушкы и ва-рэныкы».

После нас перевезли поездом от города Эривани в полк, в Персию. Штаб 1-го Полтавского полка в это время стоял возле города Хой. Сотни были брошены на посты, занимая линию от границы местечка Джульфа, река Араке, вглубь этой страны. Это было в 1913 г. В Персии нас и захватила Турецкая война 1914 г. на Кавказском фронте. Мы были в городе Ване и в маршруте вокруг озера Ван. В это время (1915 год, П С.) 1-й Полтавский полк находился в направлении Дильмана, а нас, шесть казаков, прикомандировали к отряду генерала Назарбекова. Ваши брошюры напомнили мне прошедшие походы в Персии и Турции, те перевалы, ущелья и тропинки для прохода ишаков, где казаку, по этим тропинкам, приходилось с большой осторожностью проводить за повод коня. Вверху где-то вершина гор, а внизу бездна. Слышно — хлещет вода, но речки не видно.

Питались мы тогда американскими галетами. Разбивали их камнем, мочили в воде и потом только можно было их йисты (есть). Летом дуже жарко було, а зимой все занесено снегом. Було холодно и голодно, а жылы козакы дружно. Службу действительную закончил урядником в 1917 г., а за границу попал в 1920 г. подхорунжим».

Из письма Стадника видно, что он прошел хороший и продолжительный срок военной казачьей службы, как в мирное, так и в военное время. Поэтому как опытный и боевой урядник в операциях и боях под Ставрополем он видел не только, что делается в его боевых цепях, но и вне них.

К пояснению, его письма. В полках «вице-урядниками» называли казаков, окончивших курс полковой учебной команды, откомандированных в свои сотни, но еще не переименованных в звание «младшего урядника». Не переименовывали их потому, что еще не открывались вакансии, с которыми было связано жалование, установленное в государстве. Рядовой казак получал тогда 50 копеек в месяц, а младший урядник — один рубль. В каждой части Императорской армии был установлен штат начальствующих лиц из нижних чинов, на который и отпускалось от казны жалование.

Таких казаков в сотнях называли черноморцы «выць-урядныкы», а линейцы — «виц-урядники». Откуда казаки взяли в употребление это латинское слово — неизвестно. В их понятии это означало — «будущий урядник», как имеющий на это право, и только тот, кто окончил курс учебной команды и выдержал экзамен.

Не легко было в мирное время дослужиться до звания младшего урядника. В учебную команду принимали молодых казаков, прослуживших в полку около года и прошедшего, следовательно, всю предварительную строевую подготовку. Надо было быть отличным строевым казаком, во всем исправным, и иметь хорошую лошадь. Бывали случаи, что — казак хороший, но конь его плохой, или конь отличный, но казак малограмотный — и они не попадали в учебную команду, куда так стремились.

В учебной команде курс девять месяцев. В ней свободного времени у казака совершенно нет. Одна «уборка лошадей» три раза в день. Сплошные занятия. Все ходили только «по ниточке». Все делалось быстро. Передвижения в исполнении всяких обязанностей только «бегом». Вот от-сюда-то и выходили отличные помощники офицерам, урядники мирного времени.

Возвращаясь в свои сотни «виц-урядниками» — их положение, до переименования в младшие урядники, было немного ложным. Дело в том, что в сотнях все казаки, кто позже прибыл в полк, старших себя называли на «Вы» и по имени и отчеству. «Нашивочников», т. е. начальствующих лиц, начиная с приказного, все казаки, независимо от старшинства, называли только на «Вы» и по имени и отчеству. По имени и отчеству называли и взводных урядников. Но к вахмистрам и подхорунжим — обращались по их званию, так как эти лица в сотне считались «недосягаемыми». И вот для новых «виц-урядников», которые были летами и годами прихода в полк младше многих и которых старые казаки, до учебной команды, «цукали», цукали не зло, а по-казачьи «пидтягувалы» по службе, — теперь роли как бы менялись. Но прославленное казачье братство всегда брало верх, и все входило постепенно в нормальную казачью стезю.

Весной 1910 г. в 4-ю сотню 1-го Екатеринодарского кошевого атамана Чепеги полк вернулись наши вице-урядники. Всегда занятые в учебной команде, всегда подтянутые, всегда «ходившие по ниточке» у строгого подъесаула Давыдова — здесь им как будто было и скучно, и нечего делать. После вечерней зари они выходили на песни в бешметах и при кинжалах. Ходили быстрым неслышным шагом в мягких чевяках на дратвяных подошвах. В свободное время кувыркались на гимнастических снарядах. Безделье их словно мучило. И вот, к подобным «выць-урядныкам», в 1-м Полтавском полку в 1912 г., попал и Стадник, чтобы «утру-сытъ домашни галушкы и варэныкы»... И они их утрусили.

«В Вашей брошюре № 3 перечислены потери в офицерском составе Корниловского конного полка и назван прапорщик Шевченко, убитый 15 октября 1918 г. у хутора Абдурахманова. По распоряжению атамана Таманского отдела мне лично пришлось принять гроб с его останками и перевезти в его и мою родную станицу Староджерлиев-скую, в 5 верстах от станицы Полтавской, где на главной площади он и был похоронен со всеми полагающимися воинскими почестями.

Имею от своих станичников новой эмиграции сведения, что при захвате красными власти, после нашего отступления —- первое, что сделали они, это уничтожили памятник-крест, выкопали останки покойного и выбросили в сорные ямы за станицей, в глинищах.

Есаул А. Земляной».

При подавлении красными восстания казаков Кавказского полкового округа в марте 1918 г. — ими были расстреляны следующие видные старики Кавказской станицы: Ловя-гин, Диденко, Елисеев, Наумов, Севостьянов, Чаплыгин.