Через пустыри, через бугры и балки, через овраги, вдвоем с вестовым скачем во все силы своих коней, чтобы опередить Бабиева и встретить его, находясь в строю. Но... не успели. Бабиев был уже в полку.

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ

В освободительной борьбе против красных в 1918-1920 гг. — Кубанское казачье Войско явилось первым и главным плацдармом, как и главной базой живой силы и экономических ресурсов для всей Добровольческой армии.

Кубанское Войско в этой борьбе приняло участие в полном своем составе и всей своей войсковой мощью. Оно принесло исключительные жертвы на алтарь своего Великого Отечества и проявило исключительную доблесть на полях сражений.

Я приведу мнение «о всей Кубани» Главнокомандующего Вооруженными силами юга России генерала Деникина, высказанное им в своем капитальном труде — «Очерки Русской Смуты». Когда Добровольческая армия двинулась на Кубань из Ростова и вошла в пределы Кубанского Войска — он пишет следующее: «Пробуждение казачества пошло стремительнее, чем было его падение (т. 2, стр. 319).

23-го февраля 1918 г. мы вступили в пределы Кубанской области. Совсем другое настроение. Армию встречают приветливо, хлебом и солью. После скитаний среди равнодушной или даже враждебной нам стихии — душевный уют и новые надежды. Кубань — земля обетованная.

Это настроение проходило, словно невидимый ток, по всему Добровольческому организму и одинаково захватывало мальчика из юнкерского батальона, политического деятеля, трясущегося на возу в обозе, и... самого Командующего армией генерала Корнилова.

Кубань — наша база. Здесь мы найдем надежную опору. Отсюда можно начать серьезную организованную борьбу. Нас, пришельцев с севера, удивило огромное богатство ее беспредельных полей, ломящиеся от хлеба скирды и амбары, ее стада и табуны. Сыты все — и казаки, и иногородние, и хозяева, и работники.

Нас располагает к себе веселый открытый характер кубанских казаков и казачек, чуждых большевистского угара. Казаки начали поступать в армию добровольцами. Станица Незамаевская выставила целый отряд конных казаков человек в 150. Станичные сборы (станичное самоуправление из выборных стариков, Ф.Е.), враждебные большевикам, выражают преданность Корнилову. Кубанская земля — обетованная (т. 3, гл. 20, стр. 240).

Бедные черкесские аулы встречали нас как избавителей, окружали вниманием, провожали с тревогой. Их элементарный разум воспринимал все внешние события просто: не стало начальства, пришли разбойники-большевики и грабят аулы, убивают людей (там же, стр. 266).

Почти два месяца похода по Кубани сблизили нас с этим краем. Добровольцы, принимаемые в станицах с сердечной лаской, платили кубанским казакам таким же отношением. Поступающие в ряды армии кубанцы составляли в ней элемент храбрый, надежный и располагающий к себе открытой мягкой натурой, своей простой и ясной верой в тех, кто их вел (стр. 313).

Армия пополнилась тремя конными сотнями станицы Брюховецкой».

В 30-х гг., ко мне в г. Виши, Франция, из района Гренобля, прибыл сотник Хыль, казак Брюховецкой станицы. Он рассказывал, что Корнилов неожиданно покинул их станицу, и они, спохватившись, — догоняли потом, около 300 конных казаков под его командованием. Он тогда был в чине прапорщика. Догнали. Арьергард, думая, что их преследует «красная конница», «залег в цепи». Но когда узнали, что это свои же казаки — радости не было конца. Рассказывает все это сотник Хыль и все смеется — «как они проспали уход Добровольческой армии и потом догоняли ее».

Прапорщик и — влил целых три сотни конных казаков в трехтысячную армию, не имевшую почти конницы! Отмечен ли на войсковых скрижалях подвиг этого Хыля для Храма Войсковой Славы?..

Продолжаю дальше из книги генерала Деникина: «Кубанцы начали присоединяться к армии целыми сотнями. Кубанское правительство, шедшее с армией, во всех попутных станицах созывало станичные сборы и объявляло мобилизацию» (стр. 315).

Здесь нужно оговориться, что это происходило после гибели под Екатеринодаром генерала Корнилова, уже при отходе армии на Дон. И первая мобилизация «двух присяг» проведена была в станицах Кавказского отдела — Дмитри-. евской, Ильинской и Успенской, в которых Добровольческая армия задержалась несколько дней, вдали от железных дорог. Казаки этих станиц потом составили 1-ю сотню 1-ш Кубанского полка, переименованного в Закубанье в Корниловский (Ф.Е.)

Генерал Деникин: «Между Кубанскими властями и командованием армией установились отношения сухие, но вполне корректные. Атаман (полковник Филимонов), правительство (Быч и Рябовол) и Рада ни разу не делали попыток нарушить прерогативы командования и кроме мобилизации несколько помогли растаявшей казне генерала Алексеева — миллионом рублей и принятием на себя реквизиционных квитанций за взятых лошадей и другие снабжения (стр. 315).

В лице Кубанского казачества — армия имела прочный и надежный элемент (т. 4, стр. 140).

Еще в мае месяце 1918 г. генерал Покровский привел Кубанскую конную бригаду, которая удивила всех своим стройным, как в дореволюционное время, учением.

3-го июня 1918 г. к нам пришел из большевистского района Кубанский конный полк из мобилизованных казаков.

Через два дня гарнизон Егорлыкской станицы (Донского войска) с недоумением прислушивался к сильному артиллерийскому гулу, доносившемуся издалека: то вели бой с большевиками отколовшиеся от Красной армии и в тот же день пришедшие к нам одиннадцать конных сотен кубанских казаков» (т. 4, стр. 141).

Эти одинадцать конных сотен были казаки двух младших присяг Кавказского и Черноморского полковых округов, мобилизованных комиссаром Кавказского отдела Ода-рюком. Они находились в постоянных «майских» лагерях на реке Челбасы, находящимися между станицами Кавказской и Дмитриевской, как было в дореволюционное время. Как произошел порыв и уход их на присоединение к Добровольческой армии — неизвестно, но их возглавил и привел подхорунжий Сухоручко, казак станицы Тихорецкой. Кто были командирами сотен, также неизвестно, но потом, по рассказам в станице — в одну из ночей сотни оседлали своих лошадей и двинулись на. север. На уровне станицы Новопокровской Кавказского отдела, у железной дороги на Царицын — произошел короткий бой. Сотни прорвались и достигли своей цели.

Из этих сотен сразу же было сформировано два полка по своему территориальному признаку рождения казаков — 1-й Кавказский и 1-й Черноморский. Командиром Кавказского полка был назначен полковнник Безладнов, а Черноморского — полковник Малышенко. Что стало с подхорунжим Сухоручко, совершившим столь величественный подвиг, — неизвестно.

Генерал Деникин: «Ко времени освобождения Кубанской области численность Добровольческой армии возросла до 40 тысяч бойцов. Из них на долю Кубанцев выпадало около 60 процентов. Что касается Кубанского казачества, то оно несло тяготы значительно большие: выставляло десять возрастных классов в составе действующей армии и во все время борьбы на территории Кубани почти поголовно становилось в ряды в качестве гарнизонов станиц и отдельных, партизанского типа, отрядов. Природные конники-кубанцы неохотно шли в пластунские батальоны. Но конные дивизии составляли всю массу Добровольческой конницы, оказывая неоценимые услуги армии (т. 4, стр. 83).

Я с полным удовлетворением должен признать, что повсюду по Кубанскому краю, среди родного нам по крови и по духу — славного, приветливого и храброго Кубанского казачества — Добровольческая армия встречала и встречает радушный сердечный прием и гостеприимный кров» (из речи Деникина Кубанской Раде 1 ноября 1918 г. в Екатери-нодаре, стр. 130).

О кубанских «самостийниках» генерал Деникин пишет так: «Оно (самостийничество) родилось как протест против политики Добровольческой армии. Оно, впрочем, по существу дела было не проявлением сепаратизма по отношению к России, а лишь нежеланием признавать Командование Добровольческой армии за Всероссийскую верховную власть» (стр. 76).