Выдержки о Кубанском казачестве из книги «Корниловский ударный полк»: «Гостеприимно и радушно встречали кубанцы добровольцев. Генералы Алексеев и Корнилов держали речи на станичных сборах. Старые казаки сочувственно кивали головами.

В предутреннем сумраке подошли к станице Ново-Ле-ушковской. Неожиданных пришельцев встретили хлебом-солью» (стр. 78, 79).

«Жители станицы Елисаветинской (под Екатеринода-ром) встретили добровольцев колокольным звоном и сразу же стали записываться в армию. Вследствии огромных потерь, понесенных полком за все предыдущие бои, полк был свернут в один батальон, а второй батальон образовали только что записавшиеся добровольцы-кубанцы, и командиром батальона назначен есаул Кисиль*.

На другой день, после гибели в бою командира полка полковника Неженцева*, командиром полка назначен был полковник Кутепов*, и на пополнение корниловцев был влит батальон кубанцев в 350 штыков из станицы Ново-Мышастовской, под командой полковника Шкуратова» (стр. 88, 89 и 90).

Ко всем этим отзывам о кубанском казачестве надо и необходимо сделать оговорки, что все это происходило в самом начале 1918 г., когда вся Россия горела в пламени большевистской анархии, когда русские рабочие и крестьяне массами принимали «лозунги власти» и добровольно шли в Красную армию; когда «полная власть советов была на местах» и когда всякое проявление отпора этой власти каралось расстрелом. Это было тогда, когда соседние с Кубанью Ставропольская и Черноморская губернии активно выступили в поддержку советской власти и когда демобилизованная Кавказская армия, перегруженными поездами и пароходами, саранчою двинулась на север, «по домам». Своей массой она оседала на узловых железнодорожных станциях Кубани, приносила вооруженный солдатский бунт, анархию и грабеж казачьих станиц. Когда иногородние Кубани с активным озлоблением выступали против казаков и пополняли собой ряды «красной гвардии» на местах.

В эти жуткие дни Добровольческая армия генерала Корнилова, не имея в своих рядах и пяти тысяч бойцов, с обозами, ранеными, занимала станицы только для ночлега, а наутро покидала их, уходя дальше и в неизвестность... Она пополнялась добровольно кубанскими казаками, которые тут же вели бои с красными и на следующее утро покидали свои станицы, свои семьи, свой отчий дом — на террор и разграбление красных, которые входили в родную станицу «завтра» или в тот же день...

Вот в чем заключается высочайший подвиг кубанского казачества, которое несло свою жертву на алтарь Отечества тогда так, как редко кто.

Генерал Деникин пишет: «Кроме кубанского отряда, вышедшего из Екатеринодара в ночь под 1 марта 1918 г. и объединенного 14-17 марта с добровольческим в районе станиц Калужская-Новодмитриевская; кроме новых пополнений кубанцами во время похода от Екатеринодара до станицы Успенской (Кавказского отдела, Ф.Е.) и потом на Дон, к Кубано—Добровольческому отряду присоединились: на Дону уже русский отряд полковника Дроздовско-го, бригада кубанских казаков, набранная в восточных станицах Ейского отдела, 3 июня к Кубано-Добровольческому отряду прорвался полк мобилизованных большевиками кубанцев, 5 июня из Кавказского отдела Кубани прорвалось новых одиннадцать сотен кубанских казаков.

К 10 июня 1918 г. Кубано-Добровольческая армия насчитывала около восьми с половиной — девяти тысяч человек, при 21 орудии» (Очерки Русской смуты, т. 3, стр. 141).

Во 2-й Кубанский поход Кубано-Добровольческая армия двинулась в составе трех пехотных дивизий, одной конной дивизии и одной конной бригады. В эти дивизии входили следующие кубанские части, как указывает генерал Деникин (т. 3, стр. 148):

1. В 1-ю пехотную дивизию генерала Маркова* — а) 1-й Кубанский стрелковый полк..

2. Во 2-ю пехотную дивизию генерала Боровского — а) Улагаевский пластунский батальон, б) 4-й Сводно-Кубанский конный полк.

3.1-я Конная дивизия генерала Эрдели* — а) 1-й Кубанский казачий полк (потом Корниловский), б) 1-й Черкесский конный полк, в) 1 -й Кавказский казачий полк иг) 1-й Черноморский казачий полк.

4. 1-я Кубанская казачья бригада генерала Покровского — а) 2-й Сводно-Кубанский казачий полк.

Корниловский ударный и Партизанский пехотный (потом переименованный в Алексеевский) полки — в большинстве своем состояли из кубанских казаков, о чем генерал Деникин пишет: «Кроме чисто кубанских полков и пластунских частей — кубанские казаки входили в состав пехотных добровольческих полков. Бригада Покровского была развернута в 1-ю Кубанскую казачью дивизию и сформирована отдельная бригада (Глазенапа)».

Здесь автор этих строк должен пояснить, что точно знает и что сам видел, а именно:

а) 1-я Конная дивизия генерала Эрдели, продвигаясь с боями на Екатеринодар, приняла новые формирования полков и, имея в основном своем составе 1-й Кубанский полк полковника Науменко (будущего войскового атамана генерала Науменко) и Черкесский конный полк, пополнилась новыми полками: 1-м Запорожским, 1-м Уманским и 1-м Екатеринодарским. После взятия Екатеринодара 1 -й Кубанский полк был переименован в Корниловский.

б) 1-й Кавказский и 1-й Черноморский полки, выделенные потом из 1 -й Конной дивизии генерала Эрдели, образовали Отдельную бригаду Глазенапа, как пишет генерал Деникин. Эта бригада была двинута на Ставрополь. 1-й Кавказский полк был остановлен и действовал в районе села Медвежье. Им командовал полковник Безладнов, потом атаман Лабинского отдела. 1-й Черноморский 10 июля вошел в Ставрополь, с задачей — «для охраны внутреннего порядка». Этим полком командовал полковник Малышен-ко, с которым я там и встретился. Глазенап вскоре был произведен в генералы и назначен Ставропольским генерал-губернатором.

«В рядах Добровольческой армии насчитывалось, как говорили, до 70 процентов кубанских казаков. Трагедия наша и заключалась в том, что наша военная опора — Кубанское казачество находилось под демагогическим влиянием черноморских украинофилов. Наша военная ставка была на казачью силу», — так пишет профессор Соколов в своей книге «Правление генерала Деникина» (стр. 45 и 57).

С продвижением по Кубани — кубанские боевые силы нарастали, словно ком снега, катящийся с горы. «К началу сентября месяца 1918 г. вся конница Добровольческой армии, за исключением двух конных полков, приданных пехотным дивизиям, состояла исключительно из кубанских казаков и черкесов», — пишет генерал Врангель (Белое Дело, т. 5, стр. 70).

Генерал Деникин, к сентябрю месяцу 1918 г., весь боевой состав Добровольческой армии определяет следующими силами: а) десять общероссийских пехотных и два конных полка; б) восемь Кубанских пластунских батальонов и шестнадцать Кубанских конных полков.

Это определение не совсем верное. Для точности этого утверждения — перечислим только кубанскую конницу по дивизиям и полкам, бывшим на фронте Добровольческой армии:

1. В Ставропольской губернии — 2-я Кубанская казачья дивизия генерала Улагая, состоявшая из следующих полков: 1-й Кубанский, 2-й Кубанский, 1-й Лабинский, 2-й Ла-бинский.

В том же районе — 1-й Кавказский, 1-й Черноморский,

4-й Сводно-Кубанский, потом переименованный во 2-й Кавказский.

2. В' Закубанье — 1 -я Конная дивизия генерала Врангеля, полки — Корниловский конный, 1-й Екатеринодарский,

1-й Запорожский, 1-й Уманский, 1-й Линейный и Черкесский конный.

Правее (южнее) ее действовала 1-я Кубанская казачья дивизия генерала Покровского, которая, как пишет генерал Врангель (стр. 74), состояла «из второочередных, одноименных с моими полками», т. е.: 2-м Запорожским, 2-м Уманским, 2-м Екатеринодарским и 2-м Линейным.

3. В Баталпашинском отделе действовали отряды полковника Шкуро, которые были сведены в полки и образовали 1-ю Кавказскую казачью дивизию: 1-й Хоперский, 2-й Хоперский, 1-й Кубанский партизанский и 2-й Кубанский партизанский.

Где-то действовали 2-й Сводно-Кубанский и 3-й Сводно-Кубанский полки, которые выступили с Дона во 2-й Кубанский поход.