Конечно, была и ещё одна причина в пользу свадьбы в Москве. Себе Алина объясняла свое решение тем, что хочет этой свадьбой дать рекламу своего заведения, но на подсознательном уровне она надеялась, что снимки, сделанные во время свадьбы в её клубе, попадут на страницы светской хроники и Олег будет с досады себе локти кусать!

Званные гости, получившие приглашения на свадьбу с адресом ночного клуба были несколько шокированы, но потом они решили, что Лаврищевы готовят им какой — то сюрприз. И это было бы не лишним в их пресытившейся, заплывшей жиром жизни.

На стоянке возле ночного клуба, принадлежащего дочери Лаврищева, не хватало места крутым иномаркам. Некоторые из них были припаркованы прямо на тротуаре.

Чертыхаясь, Труханов обогнул по проезжей части пару машин, неприязненно отметив, что здесь — на VIP зоне Москвы штрафы за неправильную парковку не выписывают и сюда эвакуаторы не присылают. Его чудное настроение прошедшего вечера не просто стухло, а было начисто перечёркнуто нехорошим предчувствием.

Он только что проводил Вику с работы до её подъезда.

Они долго гуляли по неоновой Москве, держась за руки и наслаждаясь присутствием друг друга, словно влюблённые школьники. Погода под стать настроению была чудесная: не холодно и не очень скользко. Возле подъезда всё никак не могли расстаться. Поначалу хотевший просто немного замутить с Викторией, сейчас Труханов чувствовал, как его накрывает волна настоящей влюблённости.

— Может, ко мне зайдёте? — несмело предложила Виктория Андреевна.

Евгений ждал этого предложения и с удовольствием принял бы его и наверняка остался бы в гостях до утра, но не успел. К ним быстро подошёл Павлик — сын Виктории и, неприязненно глянув на Труханова, строго спросил у матери: — Ма, ты чего так долго? У всех ребят родители уже дома! Сейчас время уже детское, а взрослым давно спать пора.

Евгению ничего не оставалось, как сказать Виктории Андреевне «до скорого свидания». Надо же дать пацану время привыкнуть к тому, что отца уже не вернёшь, а у молодой матери ещё может быть личная жизнь.

Лишь только Труханов, обогнув вторую машину, поравнялся со входом в ночной клуб, прямо ему под ноги упала женщина, которую грубо оттолкнул, стоящий на фейсе, охранник. Падая, женщина негромко вскрикнула и выронила из рук сумку, далеко не похожую на престижный клубный клач.

— Пьяная наверно! — первое, что пришло Евгению в голову.

Но, он всё же помог женщине подняться.

Молодая, худенькая, с огромными заплаканными глазами и разлохмаченными короткими волосами, она пыталась найти свою, слетевшую с головы, шапку и поднять упавшую сумку. Потом долго не могла натянуть непослушную шапку на голову. Женщину трясло.

Труханов поднял сумку. В ней что — то хлюпнуло и в морозном воздухе слегка пахнуло бензином.

Женщина истерически вцепилась обеими руками в свою сумку, пытаясь вырвать её у Евгения. В сумке опять что — то булькнуло.

Евгений с силой отстранил женщину и заглянул в сумку. В ней стояла пластмассовая трёхлитровая канистра с бензином.

— Вы что собираетесь сделать? — тревожным шёпотом спросил Евгений у женщины.

— Что, что? Собираюсь сжечь весь этот гадюшник! — так же шёпотом ответила женщина, подтвердив страшное предположение Труханова.

Её, словно безумную, колотило так, что у неё зуб на зуб не попадал. И можно было не сомневаться, что она здесь не оставит всё как есть!

— Но, там же люди! — попытался вразумить женщину Евгений.

— Там нет людей! Там серпентарий! — всхлипывала женщина, глядя на припаркованные возле клуба машины. Евгений невольно проследил за взглядом женщины. Да, людей здесь наверняка было мало. Вот и машина того самого авторитета, который видимо, теперь крышует фирму Лаврищева.

Чуть по — отдаль он неприятно заметил уже знакомую всем телом серебристую иномарку. Двигатель работал, в машине обогревались.

— Так вот откуда у этой лажи ноги растут! — наконец понял Труханов.

— У них здесь свадьба, — быстрым шёпотом делилась женщина своими проблемами с незнакомым ей Трухановым, почему — то доверяя ему свои секреты, которые могли стоить ей жизни. — Сволочь Лаврищев дочку свою замуж выдаёт!

А это им за Ларису!

Женщина опять ухватилась руками за свою сумку, пытаясь отнять её у Евгения.

— За какую Ларису, — не понял Труханов.

— За Темникову. Я её уже давно не видела, а сегодня ночью она мне приснилась, — опять всхлипнула женщина. — Стоит, а вокруг неё огонь. Я ей кричу: Лариса отойди, а то сгоришь!

А она мне грустно так отвечает: — «Я в аду. Мы все тут горим. Я прощения пришла у тебя, Юля, попросить за всё горе, которое я тебе могла принести. Не со зла я. Я только здесь осознала, что была игрушкой в ненасытных лапах Лаврищевых».

И заплакала. Ну, прямо как наяву.

Я ей верю. Она вообще не такая была как все. Не так давно я пыталась вытащить её на модную фотовыставку, а она мне сказала: — Не получиться Юль. Ты же завтра с сыном в больницу поедешь.

Я и не собиралась никуда, а назавтра у Дениса случился острый приступ аппендицита. И, если бы не это предупреждение Ларисы, я могла бы не распознать болезнь и потерять сына.

А Лаврищевы гады! И их надо сжечь, пока они все здесь до кучи собрались!

Труханов глянул на руки женщины, отчаянно вцепившиеся в сумку. На пальце тонкое колечко: значит замужем. И дети есть, потому, что без маникюра. И вены вспухли от стирки пелёнок, от бесконечной варки еды и мытья посуда. И худенькая, как тростинка, силикона в ней нет ни грамма. И слёзы по лицу из полных отчаяния глаз текут — настоящие, без туши.

Что нужно было ей чувствовать, что бы решиться на верную смерть, оставив сиротами детей, которых она, несомненно, любит?

И Ларису Темникову он вспомнил. Почти девочка. Пришла сознаваться в убийстве, которого она не совершала. И искренне пожалевшая его, несколько растерявшего здоровье при раскрытии непростого дела.

Тут же ему вспомнились заплаканные глаза молоденькой Киры Слуцкой, имевшей благодаря папе в этой жизни всё и всё же пытавшейся найти справедливость.

Внезапная темнота с пугающей силой окутала сознание, гася последние романтические воспоминания сегодняшнего вечера. На лице Евгения заиграл калейдоскоп сменяющих друг друга чувств. Он вдруг кожей почувствовал, что женщина права: сжечь всех, пока они в одной куче! И сделать это должен он — мужчина, что бы эта незнакомая ему Юля могла растить своих детей, что бы Кира целовалась в подъезде с любимым парнем, что бы Москва, наконец, стала для коренных москвичей матерью, а не мачехой!

Он решительно отобрал у женщины сумку и, вынув своё удостоверение, быстро зашагал на вход в ночной клуб, всем существом ощущая, как ему не хочется туда!

— Это я послал свою сотрудницу, — Труханов сунул в нос одному охраннику служебное удостоверение. — Не хотел сам светиться. Мне срочно надо предупредить Станислава Кузьмича! Ведь у него сегодня много непростых гостей, — Евгений кивнул на машину авторитета.

Охранник посмотрел на него с безразличием идиота.

— Да, отойди ты! — прикрикнул на него Труханов. — Ты что никогда на стрелках не был? Сейчас как — раз поучаствуешь!

Наверно, он пёр с таким напором, что второй охранник, похожий на вместительный шкаф, пропустил его в клуб, даже не сообразив для начала воспользоваться своей рацией.

А третий, с мощным подбородком бывшего боксёра, стоящий в дверях в самом клубе, лишь криво усмехнулся, глянув на корочки Труханова.

— Где тут кухня? — громко спросил у него Евгений.

Его вопрос утонул в громкой музыке.

— Кухня где? — переспросил Труханов громче.

— Что, мент, за объедками с барского стола припёся? — Нагло глядя в глаза Труханову, заржал охранник.

— Рано ржёшь, — оборвал его смех Евгений, заскрежетав зубами. — Весело смеётся тот, кто смеётся без последствий! Быстро позови на кухню Станислава Кузьмича. Здесь скоро будет группа захвата и ОМОН. Надо срочно выводить отсюда некоторых гостей!