Евгений не мог понять издевается над ним Клара Степановна или говорит от души.

— Расскажите мне, пожалуйста, каким лично вы знаете Лаврищева, — попросил Евгений, не представляя, как сломать стену условностей, выстроенную Кларой Степановной.

— Станислав Кузьмич работает на фирме больше трёх лет. Всё это время он был замом Темникова. А теперь он наш генеральный, — Клара Степановна посмотрела куда — то в угол, словно искала там подсказки, или исповедовалась кому.

Может он и ещё не так силён в бизнесе, но как хозяйственник он просто не заменим. А это, по — моему, главное качество руководителя, остальное должны делать специалисты. Каждый должен отвечать за свою часть общей работы. И Станислав Кузьмич это хорошо понимает. За время его работы на фирме коллектив сократился почти на треть. Зато теперь каждый на своём месте и фирма заметно пошла в гору. Прибыль у нас хорошая и стабильная, — директриса сосредоточилась, по — видимому, решая, что ещё ей можно разболтать? — С приходом на фирму Лаврищева у нас теперь дисциплина и никто без дела не мотается.

— Какой он всё же славный мальчик! — чуть было не вырвалось у Евгения. — Прямо розы и грёзы!

От елейных напевов главного финансиста у него в душе выпал неприятный осадок.

— А чем занимается ваша фирма? Можете не выдавать никаких секретов, просто поясните в двух словах род вашей деятельности? — решил перебить монолог главного финансиста Труханов.

— Ничего криминального и налоги государству мы платим не малые, — уклончиво ответила Клара Степановна.

Или дала понять Труханову, что не его компетенции это дело.

— Ясно, — подумал Евгений, — фирма веников не вяжет, фирма делает гробы! И ничего полезного ему здесь не скажут.

— Вспомните, возможно между Темниковым и Лаврищевым когда — нибудь были какие — либо конфликты? — спросил он директрису, но та сразу отрицательно помотала головой.

На несколько секунд возникла неловкая пауза. Клара Степановна замолчала, потеряв нить разговора.

— Вы сказали, что коллектив фирмы сильно обновился. Чья это была заслуга Темникова или Лаврищева?

— Ну, приказы, естественно, подписывал Темников, — тщательно подбирая слова, изрекла директриса.

Зря она так старалась, потому что это не было военной тайной. При желании Труханов мог ознакомиться с содержанием приказов.

— А мог ли кто — то сильно разобидеться за то, что потерял хлебное место? Другое такое сразу и не найдёшь даже в Москве! И отомстил! Ведь у вас работают люди далеко не глупые! — с надеждой спросил Труханов.

Ему и самому уже изрядно надоел весь этот спектакль, но он хотел вывести главного финансиста на эмоции или взять измором.

— Вы знаете, теоретически возможно всё, а гипотетически? Те, кто ушёл — это в основном люди слабые духом. Нет, я не думаю, что в смерти Темникова может иметь место чья — либо месть. За что? Хотя конечно и на луне есть тёмные пятна, — директриса всё же решилась на незначительную интрижку.

— Клара Степановна, а скажите, не для протокола: на много сейчас зарплата Лаврищева превышает, заработок Темникова?

— Молодой человек, у нас не только зарплата, но и премии и различные бонусы, — искренне возмутилась главный финансист.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Поздравляю! — подытожил Евгений, глядя в свою записную книжку, где делал пометки.

— Ну, говори же, не тяни! Свиньища! — хотелось крикнуть ему, но он обуздал свою нервозность, чтобы не доставлять ей удовольствия.

Но заплывшая жиром сестра кабана — директриса зыркнула на приставучего следака злыми глазами. Как же он её достал! Делать ему больше нечего! Ведь не дурак же он и должен понимать, что всему есть определённые границы!

— Ну, хотя бы в общих чертах? Мне не нужна точная сумма. Так, в сравнении? — теперь уже издевался Труханов со злорадством наблюдая, как лицо Клары Степановны покрывается красными пятнами точно под цвет её дорогого костюма и больших серёжек в слегка оттянутых мочках ушей.

Евгению было душно в этом чистом и светлом, не захламлённом ни ненужными вещами, ни интеллигентной порядочностью, ни простым человеческим состраданием, кабинете. Душно и тошно от человеческой подлости.

— Ведь ей наверняка есть, что рассказать! — негодовал Евгений. — Погиб её начальник, при котором она имела приличные деньги и просто человек, с которым она проработала немало лет. И вдруг такое бездушие и цинизм!

В душе у Труханова уже бушевала гневная буря.

— Я надеюсь, что вы, Клара Степановна, хорошо понимаете, что я задаю вопросы не из праздного любопытства? Я расследую уголовное дело и собираю официальную и обязательную информацию.

А вы, как законопослушная гражданка, обязаны мне её предоставить, — Труханов перешёл на официальный тон, понимая, что душевной беседы здесь не получится.

— Раз прибыль фирмы возросла, то и зарплата соответственно тоже, — наконец выдавила из себя главный финансист.

— А насколько больше?

Помолчав, Клара Степановна всё же решилась разгласить прямо государственную тайну: — В разы.

Она надела очки и приняла рабочий вид, решительно прекратив разговор на эту щекотливую тему, которая явно не предназначена для посторонних людей. Она и так сказала больше положенного.

На пороге кабинета финансового директора Труханов обернулся к Кларе Степановне. Но взглянув в её холодные глаза, понял, что у него нет подходящих слов, чтобы выразить своё возмущение.

— Пятна на луне. Их не могут изучить даже в мощные телескопы. А я и очки опять забыл в отделе. И кажется, теряю нюх, — думал Труханов, идя по длинному коридору.

В практике Труханова, конечно, были неудачи, но ещё ни одно расследование не давалось ему так трудно.

Кабинет Лаврищева вводил впервые посетившего его человека в стойкий ступор. Мебель из красного дерева, картины и всякие дорогие коллекционные безделушки, тщательно подобранные хорошим дизайнером в интерьер для недосягаемого небожителя — всё это должно было сразу ставить на место случайных людей.

Станислав Кузьмич вообще был оригиналом. И Труханов ещё не подозревал об унитазе, стоимостью пять тысяч условных единиц, установленном в его кабинете за зеркальной дверью, который всякий раз, когда им пользовались, мигал разными кнопочками и через пять минут выдавал данные обработанных медицинских анализов.

Лаврищев не знал, есть ли рай на небе? К тому же святым он себя не считал. Поэтому он создал его на земле для себя любимого.

Ещё кабинет поражал необычайной чистотой и порядком везде и во всём. Никакой пылинки, климат контроль и, похоже, что воздух здесь был принудительно ионизирован.

Станислав Кузьмич по — барски откинулся на спинку кожаного кресла и положил очки, в золотой оправе, на сияющий полировкой стол, на котором не было ни компьютера, ни ручки, ни бумажки. Просто абсолютно чистый стол. Даже телефон и селектор стояли немного с боку на другом столике.

Его холёное лицо, человека довольного жизнью в слегка посеребрённых сединой висках, лишь слегка сменило выражение на предмет удивления, когда он увидел корочки Труханова. В последующую минуту в его глазах даже появился живой интерес, словно ему сейчас предстояло посмотреть петушиные бои.

— Смерть Темникова так нелепа! В неё невозможно поверить! — как можно серьёзнее откликнулся на визит Труханова Станислав Кузьмич.

Но его гордая осанка, здоровый цвет лица, властный голос и властные интонации невольно выдавали бывшего военного, победителя, выигравшего значимую для него битву, захватившего немалые трофеи и до сих пор принимавшего парад.

— И теперь ни сестры, ни племянника, ни зятя! — перечислил Лаврищев покойников равнодушным голосом, словно посчитал раздавленных на оконном стекле мух. — Я, конечно, стараюсь держать марку, но всё равно чувствую себя «голым королём»! Ведь эту фирму основал Дмитрий Антонович, а я всего лишь брат его жены.

Станислав Кузьмич всё же выдал подавленную мину и выдержал минуту молчания, положенную по этикету в память о погибших родственниках.