Станислав Кузьмич забежал в свою спальню, быстро собрал в сумку свои вещи, вещи жены и их документы и осторожно вышел из комнаты. Было страшно, но он дошёл до дальней комнаты слева. Там никого не было. На столике возле бокалов с вином стояла барсетка Виктора. Станислав Кузьмич прихватил её и побежал к выходу.

На первом этаже возле входной двери валялось больше десятка трупов. Нападавшие воспользовались внезапностью и вся охрана Виктора была перебита. Кто — то ещё стонал. Поперёк мозаичной дорожки, ведущей к раскрытым воротам широко раскинув руки, лежал труп в милицейской форме.

— Наверно это и есть наш верный друг участковый, — подумал Лаврищев, стараясь обойти труп и чуть было не наступив на отлетевший чуть в сторону пистолет «Макарова».

У ворот, держась за живот, корчилась от боли растрёпанная зазноба Виктора. Силы её оставили и она села прямо на землю.

По — видимому, Марина пыталась добраться до машины, но была серьёзно ранена. Из — под пальцев её руки на юбку текла струйка тёмной крови.

Увидев Лаврищева, она протянула к нему руку и что — то слабо простонала.

Но Станислав Кузьмич даже не оглянулся. Семимильными прыжками он пробежал мимо пустой машины Виктора и внедорожников его охраны и направился к сосновой роще, близко подступавшей к посёлку. Он уже знал, что здесь роща служит живой изгородью и, пройдя через неё, можно добраться до автострады.

Пошёл сильный дождь, который старательно смыл все грязные следы от недавно сыпавшейся на Лаврищева штукатурки и разжалобил рано проснувшуюся, сидевшую за рулём иномарки, даму приличного вида. Она подобрала симпатичного, промокшего попутчика и любезно довезла его до города.

Станислав Кузьмич вышел возле автовокзала, поблагодарил свою спасительницу, забыв заплатить ей за подвоз и, петляя дворами, быстро прошёл к своему дому.

В подъезде не было света, а он как назло уронил ключ. Упав на колени, он долго шарил рукой по грязному полу лестничной площадки. Когда ключ нашёлся, он, наконец, перевёл дыхание с дрожащим вздохом. Но теперь Лаврищев никак не мог открыть дверь квартиры своим ключом. Подумал, что дверь не открывается потому, что он сильно нервничает, но она была заперта изнутри.

Оказывается у кого — то из его дочек ночевал сопливый бойфренд, который попытался быстро смыться, увидев Станислава Кузьмича.

— Уходи стервец! — милостиво прохрипел Лаврищев.

Алина и Яной в ужасе забились на кухню. Они не понаслышке знали, как страшен бывает их отец в гневе.

Но Станиславу Кузьмичу было не до разборок. Стараясь говорить спокойным голосом, он пытался дозвониться жене, чтобы предупредить её после дежурства сразу ехать на их городскую квартиру. Но всё же он сорвался, когда телефон отключился из — за недостатка на счёте денежных средств.

— Алина, с кем ты могла трепаться целых семь минут? — набросился он на дочь, просматривая исходящие звонки.

— Я? Это не я! — оправдывалась Алина. — Я так долго ни с кем не разговариваю: да я столько слов не знаю! Наверно это Янка своего парня разводила на подарок.

По телевизору в вечерних новостях того же дня Лаврищевы увидели, как выглядел дом, в котором они жили в последнее время, по приезду милиции и съёмочной группы: труппы были аккуратно сложены вдоль забора и прикрыты простынями. Кругом работали люди в штатском и в милицейской форме. За воротами стояло несколько машин «Скорой помощи» и милицейские машины.

— Предприниматель Виктор Сычёв вместе со своей секретаршей сегодня расстрелян в своём загородном доме неустановленными лицами. Возбуждено уголовное дело по факту убийства… — безучастным голосом сообщил диктор.

— Хорошо, что моя смена уже кончилась, — с облегчением констатировала Людмила Григорьевна. — А то пришлось бы ещё с этими жмуриками возиться.

Но на этом стрёмном приключении закончилась и их беззаботная жизнь. Она растаяла как сон, погасла и исчезла.

Смирится с такой потерей было трудно. Станислав Кузьмич впал в меланхолию, грозившую, по словам Людмилы Григорьевны, нарушить обмен веществ его организма. Но сначала, как следствие пришедшего скудного питания, у него упал гемоглобин.

Надо было думать, как выживать дальше.

И как — то под вечер Станислав Кузьмич вспомнил про свою родную сестру Тамару. Когда — то она уехала учиться и на пять лет поселилась у родственников. Она, правда, приезжала на похороны родителей, но ему некогда было с ней общаться. После окончания института Тамара удачно вышла замуж и осталась жить в Москве. С тех пор он с сестрой не виделся. Делая военную карьеру, он даже на свадьбу к ней не смог приехать. А потом всё времени не хватало. Да и он не очень стремился к этому, потому, что помнил, как по молодости сильно расходились их с сестрой взгляды на жизнь.

Теперь, когда сильно подпёрло, он надеялся, что муж его сестры — успешный московский бизнесмен, конечно же пристроит его куда — нибудь, чтобы его зарплаты хватало на кусок хлеба с маслом.

Ещё не забыв про лёгкие деньги Виктора, на меньшее Станислав Кузьмич уже не был согласен.

Недолго думая, он с одобрения жены срочно подался в Москву.

Чтобы не светиться на железнодорожном вокзале своего небольшого городка, где его многие знали в лицо, он решил уехать на попутных машинах.

То, зрелище, которое Ларищев увидел на автомобильной трассе, сильно потрясло даже его, всегда прикрытую пуленепробиваемым жилетом душу.

По дороге непрерывным потоком шли люди. В поисках работы и средств к существованию сумками и без вещей, они шли, не имея возможности оплатить попутный транспорт, в сторону Москвы. Запылённые, или промокшие под дождём, они сильно напоминали нищих бродяг, хотя и не теряли пока надежды на позитивные перемены в ближайшем будущем. Это нелицеприятное зрелище напоминало колонны беженцев спасавшихся от наступающих войск невидимого противника и плохо укладывалось в голове.

Попадавшиеся по дороге, закрытые из — за банкротства, полуразрушенные промышленные предприятия, стремительно пополняли своими бывшими работниками ряды безработных, надеявшихся найти хоть какое — то оплачиваемое место в столице. На периферии найти работу было практически не возможно.

Москва встретила Лаврищева косым осенним дождём, грязными бомжами на вокзале, множеством различных, загромождавших улицы, безобразных лотков и киосков в которых продавали палёный алкоголь, сосиски, шаурму и всякую ерунду.

Величественная в недавнем прошлом столица, которую по долгу службы иногда посещал Станислав Кузьмич, сейчас была похожа на бесконечный «блошиный рынок», тесно соседствующий с, разросшимися, как грибы после дождя, Банками, риэлтерскими и адвокатскими конторами и фирмами с иностранными названиями.

Не смотря на то, что на ценниках с трудом умещалось количество нулей после числительных в стоимости товаров, привычные глазу «Волги», «Жигули» и «Москвичи» на дорогах заменили иномарки.

Но и в Москве найти работу было очень трудно. Там тоже не избежали сокращений. Не пострадали лишь хитрецы, проходимцы и разное жульё. Да наиболее расторопным гражданам, опять же через всякие комбинации и аферы, как — то удавалось приспособиться к новой жизни. Но лишних людей здесь уже было хоть отбавляй, а они всё прибывали и прибывали. И среди них толкался Лаврищев.

Станислав Кузьмич предполагал, что муж его сестры Тамары уже в курсе его карьерных неприятностей по его бывшей воинской службе и его лавры сильно подмочены. И вряд ли его богатая сестра, трепеща от волнения, встретит его с распростёртыми объятьями. Теперь он надеялся только на сказочную удачу. И не зря. Она его не обманула!

Свалившийся, как снег на голову, Лаврищев, до сих пор общавшийся с мужем своей старшей сестры лишь редкими поздравительными открытками, да телефонными звонками, каким — то неизвестным образом сумел понравиться Темникову в первый же вечер их личного знакомства.

Прослуживший в интендантской службе, Станислав Кузьмич в свои сорок пять лет сохранил не дюжее здоровье, был подтянутым, бравым, с армейской выправкой, умел поддержать компанию, пил много, но никогда сильно не пьянел. А ещё он любил деньги, быстро соображал и, ко всему, неплохо умел держать язык за зубами.