Глаза Лили расширились от ужаса, который вызвали в ней воспоминания недавнего прошлого. И прося защиты у Труханова и всех правоохранительных органов в его лице, она путанно начала вспоминать события, предшествовавшие страшному обещанию.

На корпоративе в кафе «У Алины» Лаврищев пытался расколоть японцев на некоторые льготы по предстоящему контракту. Но «самый японский», по словам Лилии, японец не хотел идти ни на какие уступки. Тогда Станислав Кузьмич послал Лилю в приватную комнату со словами: — Я тебя на сегодня японцу подарил. Иди и поработай тем местом, о котором часто заявляешь! Что стоишь? Ты хоть и подарок, но упаковывать я тебя не намерен. Так иди! И напои его хорошенько.

Лиля очень ответственно подошла к выполнению задания и вскоре японец свалился на кровать, но не заснул, а продолжал таращиться. Тогда в комнате появился Станислав Кузьмич со своим охранником. Он порвал на Лиле платье и вымазал ей лицо кетчупом.

— Зачем? — возмутилась Лилия.

Она не могла понять, откуда вообще взялся кетчуп. Она хорошо помнила, что в комнате на столе из приправ была только «вассаби».

— И, правда, зачем? — засмеялся Лаврищев. Можно было бы взаправду тебе нос расквасить. Так правдоподобнее было бы!

Тут в комнату ввалились остальные японцы и переводчик. Лаврищев стал кричать, что Лиля едва не подверглась изнасилованию и, он сомневается в порядочности японцев по исполнению контракта.

Японцы хоть и были уже сильно пьяны, но зашебуршились и начали извиняться за неприглядное поведение своего коллеги и даже пообещали пойти на пересмотрение условий контракта.

Тут нарисовалась жена Станислава Кузьмича в белом халате. Она посмотрела на Лилю и сказала, что та нуждается в госпитализации. А самый молодой японец к удивлению всех на ломанном русском крикнул Лиле в лицо: — Убью!

Людмила Григорьевна затолкала Лилю в «Скорою помощь», отвезла её домой и велела три дня оттуда не высовываться.

— Врач она, конечно, ещё тот! — подумал Евгений о Лаврищевой. — И жаль, что он потерпевших японцев не поступит заявление на славного мальчика — Станислава Кузьмича.

Дома Лилю затрясло от страха. Потом кто — то долго стучал к ней в дверь и она с испуга позвонила Труханову. Хорошо, что она забила его номер в свой мобильный, как знала, что пригодиться! Но он не приехал и Лиля в ужасе напилась.

— Гражданин милиционер, побудьте со мной три дня, — просила Лиля Евгения.

— Но это невозможно. Я же должен работать, — пытался вразумить перепуганную Лилю Труханов.

— Ну, тогда арестуйте меня, пожалуйста, и посадите на три дня в камеру, а то меня и правда убьют, — заплакала Лиля. — Вы же должны охранять свидетелей! А раз вы меня спрашивали про Темникова, значит я свидетель!

— Не такой уж ты, Лилия, ценный свидетель, чтобы моё начальство разрешило мне тебя круглосуточно охранять, — слова Труханова добивали Лилю.

— Ну давайте я подпишу какие — нибудь показания и буду ценной! — похоже рассудок Лиле совсем помутился от страха.

— Не надо ничего подписывать, — Труханов замолчал и закурил.

— Есть у нас одна конспиративная квартира, — сказал он после недолгой паузы. — Только она немного занята.

Лиля с мольбой смотрела ему в рот.

— Там сейчас находиться один важный свидетель, ну, в общем, старик, парализованный. — Евгений чувствовал, что краснеет. — Наша сотрудница ухаживает за ним. Если ты хочешь, то можешь на время её заменить.

— Хочу! Хочу! — обрадовалась Лиля.

Евгений вышел на кухню. Его сильно напрягало то, что Лиля и не помышляет одеваться! Конечно, он считал себя эстетом и любил красоту во всех её выражениях, но всё же живое, жаркое женское тело при деловом разговоре по его понятию должно быть более прикрыто.

Он позвонил Елене Юрьевне: — Можете отдохнуть дня три. За дедушкой присмотрит одна очень милая девушка. Нет, она его не угробит. Это не в её интересах. Да рядом с такой сиделкой ваш свёкор и сам не захочет умирать.

Заехав в отдел за ключами, Труханов привёз Лилю на квартиру свёкора Елены Юрьевны, оставил ей письменный инструктаж по уходу за больным и велел ей из квартиры не выходить и никому не звонить.

— Я буду стараться, — пообещала растроганная таким участием Лиля. — Но и вы не забудьте мои старания.

Она игриво приблизила к себе строгого милиционера, но Труханов был неприступен. Если бы они встретились при других обстоятельствах, тогда возможно всё могло быть иначе. Ведь редкий одинокий мужчина упустит случай провести время с такой женщиной — миленькой душечкой, которой можно ничего не обещать. Ведь всякое живое существо имеет право на ласку и любовь!

Но это слава богу не любовь! Ведь любовь, эта коварная штука, по словам философа Шопенгауэра, заманивает человека признаками индивидуального счастья и делает его орудием для своих целей!

Так, пытаясь постичь смысл классической немецкой философии, Труханов не позволил себе изобразить улыбку даже на прощание.

Лиля старательно обиделась.

— Всё же не зря бог создал женщину, — вспоминал Евгений про Лилю, спускаясь по лестнице подъезда. — Существо получилось хоть и подленькое, но весьма симпатичное! — По крайней мере, так бы он оправдал проявление своей слабости.

До конца рабочего дня, ёжась на пронизывающем ветру, Труханов тупо нарезал круги между офисом фирмы и знакомыми Темниковых, как пёс, вдруг потерявший чутьё.

Погиб человек, а он, не смотря на свой опыт, никак не мог выяснить почему? За весь день никто не смог сообщить ему ничего полезного. И у него пока никаких гипотез. Конечно, он, как орган дознания лишь выполнял поручения следователя. Но он был очень ответственным органом.

— Каков урожай? — уже к вечеру вернувшись в отдел, поинтересовался Труханов, наблюдая, как увлечённо Алексей исследует функции разблокированного телефона Вадима.

— Впрягаюсь помаленьку. На завтра договорился о личных встречах с двумя друзьями покойника и тремя евойными тёлками, — пробурчал Алексей, увлечённо листая сенсорные страницы.

— Горбатого могила не исправит! — подумал Труханов и счёл нужным предупредить. — С Мариной не связывайся. Себе дороже.

Перекрестясь, Люся зашла в церковь. Там уже шла воскресная служба. Церковь была небольшая, но зато рядом с домом. И батюшка служил тут давно. Люся к нему привыкла и часто исповедовалась у него. Хотя грехов у неё в жизни было не много, но святой она себя всё равно не считала. И сейчас, вдоволь наговорившись с тишиной, она хотела услышать в ответ человеческие слова утешения.

Лаврищевы милостиво разрешили Люсе пожить в квартире Темниковых ещё месяц. Даже жалование положили, правда гораздо меньше, чем она получала раньше. За это время Люся должна была квартиру, по выражению Людмилы Григорьевны «вылизать до блеска, выкинуть оттуда всё ненужное и подготовить её к продаже».

Потом Люся необходимо будет подыскать себе другое место работы и съехать с квартиры Темниковых.

Сами Лаврищевы, после документального оформления наследства, решили жить в огромном доме на Рублёвке, который Дмитрий Антонович немного не успел достроить. И недвижимость в Нице, приобретённую Темниковым незадолго до смерти, они тоже планировали оставить себе.

Народу в храме было много. Осторожно протолкнувшись, Люся купила свечи и поставила их на «канун». Сегодня Дмитрию Антоновичу девять дней, а завтра и Вадику.

Люся решила отстоять всю службу, всё равно она никуда не спешила. Она не вслушивалась в слова молитв и лишь, когда хор певчих подхватывал: — Помилуй мя, Боже, — она спешила перекреститься, вместе со всеми молящимися.

Смотря на строгие лики святых, глядящих на неё с икон, и вроде бы сочувствовавших ей, Люся вспоминала семью Темниковых. Без них она осиротела второй раз в жизни.

И Люся поднесла носовой платок к глазам.

Сама она выросла в детском доме. Электрик по образованию, кассир по профессии и маленькая квартирка в хрущёвке, полученная после совершеннолетия на правах детдомовки — вот все значимые этапы её жизни.