Кальт лично привел к присяге стердогастов.

Как Советник Вольной Провинции, он обладал верховной (хотя и временной) властью над новой армией. И хотя поначалу вершить дела войска показалось ему делом скучным, мало-помалу он вошел во вкус.

Из трофейного харренского оружия по приказу Кальта были составлены восемь тысяч комплектов для тяжелой пехоты. Еще пять тысяч дали кузницы Тардера и Суэддеты. Легкопехотного барахла в распоряжении Кальта вообще было хоть отбавляй. Но Кальт питал стойкое предубеждение против легкой пехоты и поэтому снарядил для похода на запад только пятнадцать тысяч дротометателей, пращников и подвижных «бегунов» с короткими грютскими мечами.

Еще две тысячи тяжелой пехоты Кальт, воспользовавшись собственными дипломатическими способностями и авторитетом Властелина, набрал в растоптанной Харрене.

Харрениты согласились: даже после страшной бойни на Кассале, нашлись в Харрене люди, для которых власть Урайна означало меньшее зло, чем предполагаемые зверства невиданных «рыбочеловеков» из Синего Алустрала.

Стердогасты выступали из Суэддеты, горланя удалые песни о былой доблести ре-тарской армии.

Боевой дух новых солдат Властелина был высок, хотя их боевые качества оставляли, увы, желать лучшего – за последние пятьдесят лет царствования Неферналлама Второго ре-тарская армия не вела ни одной серьезной войны. Конечно, на площадях Ре-Тара стердогасты любили похвалялся своей свирепостью, задираясь к случайным прохожим. Но Кальт подозревал, что от этой свирепости не останется даже воспоминания, когда против них выйдут алустральские моревладетели с шестисотлетним стажем непрерывных усобиц…

Пехотинцы шли молча. Кое-кто шутил относительно черепашьих темпов марша, анонсированных начальством. Некоторые строили догадки о том, зачем Синий Алустрал полез на Сармонтазару – на этот счет начальство высказаться не изволило.

Кальт и Лоскир ехали в голове войска. Лицо Лоскира было скрыто забралом.

– А знаешь, Лоскир, когда эта война кончится, мы с тобой обязательно съездим в Северную Лезу, – осторожно предложил Кальт, который все никак не мог решить, следует ли понимать «разоблачение» Лоскира за завтраком как демонстративный акт неповиновения Властелину или же просто как жест доверия лично ему, Кальту?

– А на фига нам эта Северная Леза?

Кальт неуверенно пожал плечами – мол, не хочешь, не надо. – Но… если ты ручаешься, что там клево, почему нет? – поторопился добавить Лоскир.

– Просто там моя родина… Я хорошо знаю те края…Но главное, я покажу тебе целое озеро, наполненное жидкостью, очень похожей на то, что входит в состав Последнего Оружия. Это озеро сияет ночью, словно золотое…

– Ух ты! Вот это я бы глянул! – заинтересованно отозвался Лоскир и добавил. – Скорей бы она кончалась, что ли, эта траханая война?

Кальт и Лоскир переглянулись и, устыдившись собственных мыслей, оба опустили глаза. Кому приятно чувствовать себя потенциальным дезертиром?

Последнее Оружие берегли словно невесту.

Когда ре-тарское войско во главе с Кальтом подошло к Сагреале, передовые отряды, загодя посланные на берег, уже наводили последний лоск на барку, на которой Последнее Оружие будет бережно сплавляться вниз по реке до места слияния Ориса и Сагреалы. А там уже и до Орина рукой подать.

Известий от Властелина все не было, и это не на шутку тревожило Кальта. «От Властелина можно, конечно, ожидать фокусов и позабористей, чем трехдневное молчание. Но только к добру ли эти фокусы? Может быть, молчание Властелина как-то связано с последней выходкой Тэна…то есть Лоскира?»

Стердогасты и легкая пехота следовали маршем по гористому берегу. Песен теперь никто не пел – казалось войску передалась настороженность военачальников. А может, всему виной были жутковатые горные пейзажи, открывавшиеся взглядам солдат. Тропа, по которой они следовали, была густо усеяна выбеленными ненастьем человеческими костями. Создавалось даже впечатление, что некто умышленно стащил множественные человеческие останки к самой тропе и разложил их там наиболее эффектным образом.

Кальт подозревал в этом происки аргинских горцев. Этот народ, обделенный судьбой по части плодородных земель и охотничьих угодий, отличался, однако, редким безрассудством и свирепостью, когда дело касалось защиты собственных бесплодных территорий. И в этом аргинские горцы были удивительно похожи на керков. Разве что фантазии у них – судя по живописным россыпям костей и черепов – было поболе.

– Идти через владения горцев, не задобрив всех вождей лестью и дарами – не самая хорошая идея. На нашем месте я бы подумал об этом загодя… Но теперь уже чего? Остается уповать на авторитет Властелина… – сказал Малла, выдвиженец Кальта.

Нападения не ждали.

Кальт и Лоскир как раз начали новую партию в Хаместир на корме барки, неспешно ползущей по мелководной в тех местах Сагреале, когда со скалистых склонов впереди стали срываться каменные глыбы, сея смятение и ужас среди идущих по берегу солдат.

О неистовстве стихий не могло быть и речи – ветра не наблюдалось. Да и какому ветру под силу обрушивать огромные валуны в таком количестве? И хотя нападавших пока что не было видно, никто не сомневался в том, что это нападение.

– Вот я и накаркал… Это горцы! – бросил Малла и опрометью бросился к лодке, которая должна была доставить его на берег.

– Очень надеюсь, что это действительно горцы, – вполголоса сказал Кальт, когда Малла удалился на достаточное расстояние.

Лоскир понимающе покачал головой – Кальт, конечно же, был прав. Настоящую опасность для их войска представляли люди не какие-то чокнутые дикари, а люди Синего Алустрала..

Впрочем, в ближайшие же минуты у Кальта отлегло от сердца – правота Маллы стала очевидна.

Когда передовой отряд пехоты был передавлен камнями, а перепуганные кони стердогастов, ломая ноги и сворачивая хребты, стали разбегаться по ущелью, горцы наконец показались из своих укрытий на вершине утеса. Их лица, разрисованные боевым узором деловито мелькали среди скал.

Засвистели стрелы, полетели дротики и копья. Десяток-другой обалдевших от неожиданности пехотинцев упали замертво.

Остальные наконец догадались закрыться щитами.

Вскоре ураган стрел ослабел, зато со скалы посыпалась новая порция камней.

Солдаты затаились. Сотники благоразумно воздерживались от команды «вперед» . К берегу причалила лодка, в которой сидел забранный в дорогие доспехи Малла…

Кальт и Лоскир следили за происходящим, стоя по правому борту барки.

Да, участь передового отряда была плачевна. Однако теперь даже самому отъявленному пессимисту было ясно, что ре-тарскому войску, растянувшемуся неспешной змеей вдоль берега Сагреалы, ничего не угрожает.

– На всех у них камней не хватит, – с кривой усмешкой заключил Лоскир, с одобрением наблюдая за тем, как задняя часть колонны перестраивается в боевой порядок.

Три отряда направились в обход предательских скал с севера.

Гонцы от Маллы, понеслись к сотникам и пятидесятниками с новыми ценными указаниями…

Спустя полчаса в вершины раздался условный сигнал боевого рога – победа. Пустячная победа. Но пехота и стердогасты, немного струхнувшие поначалу, встретили сигнал восторженными криками.

Кальт и Лоскир снова переглянулись. Неужели все так просто?

– Да они рехнулись вообще! – кипятился Лоскир. – Подумай только – напасть на нас, на людей Властелина, на тридцатитысячное войско! Когда на дворе, как это батя выражается, Эра Благодатного Процветания!

– Не исключено, что они думали, будто нападают на армию Синего Алустрала. Впрочем, не думаю, что нас так легко спутать…

– Вот сейчас мы их и спросим, недоношенных… Легко нас было спутать, или что вообще… – Если в той лодке вообще пленные, – с сомнением сказал Кальт. – Да пленные, ясное дело! Кто же еще! Разве у нормальных людей бывают такие хари?