Затем он подошел к ложу, залитому кровью и забрызганному остатками мозга. Шет прикоснулся к медальону, который по-прежнему висел на шее у Ган-фалы. Странно, но Слепец не смог сорвать его. «Небось, две недели заговаривал от посторонних рук», – вздохнул Шет и одним неуловимым движением разорвал цепь.

Он открыл медальон на пороге шатра. Семя Ветра. Еще одной магической вещицей больше. Шет оке Лагин обернулся. В темноте шатра можно было различить тело Ганфалы, от которого исходило неприметное голубое сияние. Все-таки маг. И тело Слепца.

– Что здесь происходит? – спросил встревоженный Горхла, выныривая из темноты.

– Слепой паук убил твоего хозяина, – лениво бросил Шет, одевая медальон с Семенем Ветра себе на шею.

Горхла провел ладонью по лицу. Слепец. Откуда он здесь? Хозяин мертв. Что теперь? Рыбий Пастырь мертв. Надежда и опора Алустрала мертв. Но не успел Горхла сказать хоть слово, как Шет оке Лагин, положив руку ему на плечо, прошептал:

– Выбрось из головы лишнее. Если бы не этот урод, мне пришлось бы сделать это самому.

– Сиятельный князь, – Ваарнарк отвесил Шету оке Лагину легкий поклон, – позвольте переговорить с вами в столь ранний час.

Серело. Свинцовые тучи медленно ползли по небу. Ветер крепчал. Слегка штормило. Рассвет будет скоро. Но не настолько скоро, чтобы имело смысл трубить построение. Баранский лагерь еще спал – солдаты полночи трудились, собирая метательные машины, приготовляя снаряжение, и их командиры, с позволения Шета, решили дать им хорошенько отдохнуть перед последним кровопролитием. В этом не было ничего опасного – и Шет, и остальные прекрасно понимали, что защитники Дагаата не станут атаковать во второй раз. «Может быть, они и самоубийцы, но уж наверняка не глупцы» – так думал каждый. Инициатива в руках Шета, а значит, можно спать спокойно.

Его лагерь спал. Но сам Шет оке Лагин не сомкнул глаз. Всю минувшую ночь он посвятил куда более захватывающим вещам. Медальон с Семенем Ветра висел теперь на шее Шета, наполняя его легкие силой морского бриза, а его тело – стремительностью самой переменчивой и неутомимой из стихий. Шет не смыкал глаз, а потому приход главы Дома Орнумхониоров в общем-то не был для него неожиданностью. Разве что он ожидал Ваарнарка несколько позже. И когда только он успел пронюхать о смерти Ганфалы?

– Говори же, – Шет оке Лагин пригласил гостя в глубь своего шелкового шатра.

Ваарнарк решительно вошел. Чувствовалось, что его переполняют слова, намерения и предчувствия. Что он мучительно размышляет о том, с чего разговор начать, чем закончить и как сделать так, чтобы он не затянулся. Лицо Ваарнарка было землисто-серым, глаза усталыми, а речь, несмотря на все старания сделать ее уверенной, казалась вязкой и несколько медленной.

– Мой первый союзник. Рыбий Пастырь, Надзирающий над Равновесием, мертв.

– Я знаю, Ваарнарк. Его убил слепой паук, подосланный врагами. – Шет оке Лагин был спокоен и умиротворен.

Ему было в общем-то плевать на то, что думает Ва-арнарк по поводу причастности его, Шета, к смерти своего союзника. Пусть думает что хочет.

– Эта война оказалась более кровопролитной, чем может себе позволить мой Дом, – продолжал Ваар-нарк. – Силы Дома Орнумхониоров на исходе. Мой союзник мертв. Я не давал тебе. Сиятельный князь, клятвы верности. И я не могу продолжать эту войну на твоей стороне. Все идет к тому, что все мои люди до последнего лучника лягут под стенами Дагаата. И когда случится так, ше будет уже все равно, что нас ждет – победа или поражение.

Шет испытующе посмотрел на Ваарнарка. Хорошего союзничка присоветовал покойный Ганфала. Как только доходит до серьезного дела – сразу в кусты.

– Так, значит, измена? – легко, словно бы речь шла о некоем заморском кушанье, поинтересовался Шет оке Лагин.

– Мой уход не будет изменой, если ты отпустишь меня, – с нажимом сказал Ваарнарк. – Если же ты не позволишь моим кораблям уйти, мы уйдем сами. И никто в моих родных землях не посмеет назвать это изменой.

Ваарнарк не стал продолжать. Смысл его слов был уже давно ясен Шету. Допустим, он не отпустит трусливых Орнумхониоров, которых раньше удерживал от этого шага лишь авторитет Ганфалы, которого теперь нет, как нет и самого Ганфалы. Если Шет откажет Ваарнарку, варанцам придется ввязаться в сражение с Домом Орнумхониоров. Конечно же, варанцы покончат с Орнумхониорами быстрее, чем наступит полдень. Но какой в этом смысл? Какой смысл в том, чтобы затевать резню в своем собственном лагере перед стенами крепости, где затаился ликующий от радости противник? Шет покачал головой. Ваарнарк вел себя вполне естественно. На его месте сам Шет поступил бы в точности так же.

– Мои корабли уже почти готовы к отплытию. Если ты не возражаешь. Сиятельный князь, я отдам приказ к последним приготовлениям, – гнул свое Ваарнарк.

«Так вот почему у тебя такая невыспавшаяся рожа! – отметил про себя Шет. – Как узнали про смерть Ганфалы, так всю ночь, небось, втихую готовились к отплытию!»

Шет не стал унижать титул Сиятельного князя и свою персону унижением Ваарнарка. Не стал вспарывать его трусливый живот Когтем Хуммера, хотя рука его и лежала на черене меча с первых же слов разговора. Он не стал спорить. Увещевать, заклинать своей властью, угрожать. Шет оке Лагин терпеть не мог бессмысленных действий.

Все то же самое за вычетом восемнадцати файе-лантов. Ну что ж, пускай вычтутся восемнадцать. Герфегесту с его дивной девой хватит за глаза и того, что останется.

Поэтому Шет оке Лагин лишь плотнее закутался в свой бордовый плащ и голосом, бесстрастным, словно чеканка на рукояти меча, сказал:

– Ну что ж, попутного вам ветра, Орнумхониоры. В этот момент морская стихия словно эхо или птица-пересмешник откликнулась Шету оке Лагину. Порыв шквального ветра едва не сорвал походный шатер Сиятельного князя с места. Начинался шторм – в этом никто теперь уже не мог усомниться.

– Прощай, Сиятельный князь.

Ваарнарк поклонился и быстро вышел наружу. Надо было поторапливаться. Выйти из гавани при сильном встречном ветре – нелегкое испытание даже для опытного кормчего.

В этот раз Герфегест и его войско на нападение не отважатся. Это знал Герфегест. Это, разумеется, знал Шет оке Лагин, который подготовился к штурму крепости основательно.

Три прохода, позволившие во вчерашнем сражении получить преимущество Гамелинам и Лорчам, теперь должны были послужить на славу их врагам. Это тоже предусмотрел Шет оке Лагин.

Трюмы «Молота Хуммера» были глубоки и вместительны. Там среди прочего покоились стеклянные сосуды, каждый величиной со свиную голову, наполненные тяжелой оливково-черной жидкостью. Той самой, которой был наполнен шестигранный бассейн, виденный Герфегестом в Арсенале Молочной Котловины. Сам Ганфала не мог совладать с ней и не знал, зачем она и что с ней делать. Не знал и Герфегест. Зато Шет оке Лагин был гораздо сообразительней. Силой своей магии он укротил «воду косматой звезды» и наполнил ею сосуды. Теперь, под стенами Да-гаата, он найдет ей применение.

Штурм Дагаата начался вместе с первыми лучами солнца, но гораздо позже рассвета. Виною этому были тучи, скрывавшие дневное светило от глаз варанцев. Шторм, занимавшийся в открытом море с ночи, теперь, похоже, вступал в свои законные права.

Шет оке Лагин со злорадной ухмылкой наблюдал, как трусливые файеланты Ваарнарка тщетно пытаются совладать со встречной волной и выйти из гавани. «И поделом тебе, Ваарнарк», – отметил Шет, наблюдая, как флагман Орнумхониоров «Синий Тунец», меняя галсы, лихорадочно пытается уйти прочь от мрачного Дагаата. Волны с силой обрушивались о берег, и за их безумствующей песнью было не просто расслышать хоть что-нибудь. И все-таки сигналы боевых труб расслышали все.

Шет подошел к одной из трех метательных машин, каждая из которых стояла напротив одного из трех проходов, ведущих к цитадели. Рядом с ними были -выстроены аккуратными рядами стеклянные сосуды с «водой косматой звезды». От них исходило зловещее бледно-желтое сияние. Когда варанцы, раболепно глядящие на своего князя, уже отчаялись услышать что-нибудь конкретное, Шет отдал свой первый за этот день приказ.