На берегу Герфегест заметил с десяток пышно одетых людей. За их спинами стояли простые воины. По меньшей мере четыре сотни при полном вооружении. Их явно ожидали. Оглянувшись назад, Герфегест заметил, как из неприметных бухточек у входа в гавань выскользнули две полуторных галеры, по бортам которых теснились лучники. Галеры быстро перекрыли им путь к отступлению. «Ну, две полуторных галеры мы, положим, уже один раз отогнали… – с тоской подумал Герфегест, вспоминая кровавую баню в Реме, -…но тогда мы сражались против предателей, а сейчас перед нами – последние союзники; даже победа над ними означает полное поражение в войне с Га-мелинами. Тиара Лутайров. Игра окончена».

На берег сошли только Ганфала и Герфегест. Даже неразлучные Двалара, Горхла и Киммерин остались на борту. Так приказал Ганфала.

Итак, десять первых среди равных из Дома Орнумхониоров. На нагрудниках переливается синевой зловещий тунец, рыба мощная, на лицах лежит печать Пустоты. Люди Алустрала.

Первым заговорил Ганфала:

– Приветствую тебя, благородный Ваарнарк из Орнумхониоров.

– Привет и тебе, незнакомец. – Приосанившись, говорит щуплый мужчина неопределенных лет, в котором Герфегест мог бы заподозрить главу Орнумхониоров в самую последнюю очередь. Относительно «незнакомца» Герфегест в первый миг удивился, но быстро сообразил, что Ганфалу ведь видел в Синем Алустрале, мягко говоря, не каждый.

– Незнакомец? – Ганфала улыбнулся, и вместе с его улыбкой перед Орнумхониорами сверкнул перевернутый стальной полумесяц на посохе,-с неуловимой быстротой извлеченном из-под длинной белой хламиды.

«Жезл Рыбьего Пастыря… Надзирающий… Ганфала», – прополз шепоток среди рядовых воинов. Ваар-нарка, впрочем, посох Ганфалы вовсе не впечатлил.

По крайней мере, на лице главы Орнумхониоров не дрогнул ни один мускул.

– Я не услышал твоего имени.

С точки зрения Герфегеста это была неслыханная дерзость по отношению к Рыбьему Пастырю, и быстрее, чем он успел о чем-либо подумать, его уста уже чеканили:

– Так услышь же мое, Ваарнарк из Дома Орнумхониоров. Я зовусь Герфегест из павшего Дома Кон-гетларов, и мой меч сейчас служит Ганфале Рыбьему Пастырю. И если ты сомневаешься в этом, то моя правота скоро будет прописана алым потом на твоей спине!

Орнумхониоры схватились за оружие. Все, кроме Ваарнарка. Тот скривился, будто бы ему в чашу с вином упала безобразная сколопендра, и, жестом придержав своих подчиненных, сказал:

– В Землях Орнумхониоров нет места произволу. Проклятый Дом Конгетларов получил свое сполна и не существует вот уже пятнадцатый год. Следовательно, ты лжешь и поэтому преступник. Проклятый Дом Конгетларов был назначен к истреблению волею Синего Алустрала. Если ты Конгетлар – ты преступник.

Орнумхониоры одобрительно зашумели. Их глава знает закон. Он справедлив и честен. Ваарнарк выдержал короткую паузу, в протяжении которой Герфегест преисполнялся гневом, но, чувствуя, что все висит на волоске, молчал. Молчал также и Ганфала, что было особенно странно. Почему он не сделает что-нибудь? Почему не вмешается словом или магией? Когда молчание истекло, Ваарнарк заключил:

– Преступник не заслуживает открытого поединка. Посему, кем бы ты ни был, ты подлежишь низкой казни незамедлительно.

Ваарнарк хлопнул в ладони. Стоило его хлопку разорвать знойный полуденный воздух, как первые две линии воинов на флангах построения припали на одно колено. Видимо, все было оговорено заранее. За ними оказались лучники. Герфегест ожидал чего угодно, но только не такой быстроты в исполнении приговора. Когда в его грудь слева и справа устремились два десятка стрел, он только начинал прыжок «падающая башня». Это означало, что стрелы не попадут ему в грудь. Это означало, что он будет убит двумя-тремя стрелами в шею.

Но перед глазами обреченного на смерть Герфегеста вдруг мелькнуло белое крыло, и вместо стрел, пробивающих навылет его горло, он ощутил горячий камень набережной под закинутыми за голову ладонями и осознал, что остался жив.

Ничего не понимая, Герфегест подымался на ноги, а над ошалевшими Орнумхониорами уже гремел нечеловеческий голос Ганфалы:

– Довольно, Ваарнарк из Дома Орнумхониоров! Ты творил свой Закон на своей земле, и в этом было твое право. Ты никогда не видел нас, и я прощаю тебе твое недоверие. А сейчас ответь мне. Рыбьему Пастырю, и пусть твои люди будут нам свидетелями. Помнишь ли ты слова присяги на верность Императору?

– Да, Рыбий Пастырь, – ответил Ваарнарк побелевшими губами. Ганфала явно показал ему свое жестокое превосходство.

Семь с половиной лет тому назад Герфегест брел по опустевшему Варнагу – коленопреклоненной столице Октанга Урайна, Длани Хуммера. Год клонился к зиме, по неприютным каменным улицам вилась поземка, в арсеналах и кузницах Варнага хозяйничали грюты. Они взяли Варнаг без боя – ключом к городу послужила голова Октанга Урайна, погибшего за несколько дней до этого от руки Шета оке Лагина, звезд норожденного.

Тайа-Ароан, угрюмая цитадель Урайна, была совершенно безлюдна. Под страхом смерти Аганна, военачальник грютов, запретил своим людям посещать средоточие темного могущества Урайна. Герфегест не бьш грютом, Герфегест был уважаем всеми, Герфегест беспрепятственно прошел через огромные стрельчатые ворота парадного входа, у которого мялся и перетаптывался под жгучим осенним ветром усиленный караул. Щитоносцы с золотыми булавами проводили Герфегеста взглядами, в которых в равной пропорции были смешаны зависть, недоверие и восхищение.

Герфегест из рода Конгетларов бывал в цитадели и раньше. Он приблизительно знал, куда следует направиться, чтобы попасть в подземные хранилища, где Урайн складировал свои чудовищные погремушки – дары Сумеречного Леса. Герфегест вырвал из стены вечногорящий факел. Пламя, сменив цвет с охряно-красного на ослепительно-белый, ударило в потолок и предостерегающе зашипело.

Герфегесту было все равно. Пробормотав слова, которыми грюты обычно успокаивают своих коней, он пошел по крутой лестнице, начало которой скрывалось в темной глухой нише.

В подземелье царили следы недавнего пребывания не то Урайна, не то безвестных мародеров. Двери, тянущиеся по обеим сторонам коридора, были распахнуты настежь. Заглядывая в них, Герфегест видел многое, о чем позже постарался забыть, и отчасти ему это удалось. Отчасти.

Коридор круто изгибался влево. За несколько шагов до поворота в пламени своего факела Герфегест увидел лицо человека. Немолодое, иссушенное многими недугами лицо мужчины. Герфегест знал этого человека. Его звали Синфит, он был кем-то вроде тюремного лекаря и обслуживал узников Урайна. Обслуживал в обе стороны. Кое-кого лечил, кое-кого травил -в тех случаях, когда Урайн брезговал пользоваться своей исполинской темной мощью.

Факел предупредил Герфегеста. И когда из темноты на него выскочил Синфит, выбрасывая вперед руку с длинным и узким стилетом, Герфегест ловко отступил в сторону и, сделав Синфиту подножку, оседлал незадачливого лекаря.

Потом они поговорили. Синфит оказался общительным собеседником. За полтора часа, проведенных ими в подземелье, он, трясясь над своей жизнью, как нищий над медным авром, поведал Герфегесту многое о своем погибшем властителе, Октанге Урайне. Среди вороха разных малозначительных случаев, достойных украсить страницы грядущих хроник яркими историческими анекдотами, Герфегест запомнил лишь один – рассказ Синфита о его первой встрече с Урай-ном. В тот зимний день Урайн бьш всего лишь мелким мятежником, а Синфит – лекарем в войске, которое шло усмирять глупый провинциальный мятеж. На глазах Синфита пятьсот лучников разрядили свои луки в Урайна. И все стрелы были поглощены его изумрудным плащом без остатка, словно бы за его тканью была отверзта необъятная бездна.

– Ты знаешь, что все эти россказни не спасут твою жизнь? – спросил тогда Герфегест, теряя остатки терпения.

– Знаю, – неожиданно твердо ответил Синфит, словно бы моментально избавившись от опьянения страхом.