– А если не сделать этого?

– Гамелины сейчас сильны как никогда. На их стороне еще три Дома Алустрала. В любой момент Гамелины смогут взять Священный Остров Дагаат в свои руки и открыть тайну сокрушения мира. И тогда не останется ничего. И тебя. Рожденный в Наг-Туоле, тоже.

– Пусть, – непокорно тряхнул головой Герфегест, вспоминая смерть Тайен. – Пусть. Этот мир похож на слишком старый, проржавленный до дыр панцирь, чтобы жалеть его.

– Ты упрямый осел, – сказал Ганфала, и в его голосе Герфегесту послышалось восхищение. – Но Заклятие Конгетларов сильнее твоего упрямства. Так вспомни его!

Перед глазами Герфегеста блеснуло двурогое лезвие боевого посоха Ганфалы. В горле полыхнуло пламя чудовищной боли. И вместе с болью в его мозгу сверкнуло нестерпимым белым светом Заклятие Конгетларов.

Герфегест умирал. И вместе с Заклятием в него входила боль всех погибших Конгетларов. И вместе с болью к Герфегесту приходило отчаяние. Теперь ему уже никогда не отомстить за смерть родичей, никогда не стоять на смотровой площадке отстроенного Наг-Туоля и никогда не вдыхать полной грудью крепкий утренний ветер, прислушиваясь к рокоту близкого моря…

Ноздри Герфегеста щекотал благовонный дым. Все тело раскалывалось на куски от нечеловеческой усталости. В беспредельной высоте, широко распластав крылья, парил черный кондор.

К его щеке прикоснулась холодная женская рука.

– Тайен? – прошептал Герфегест.

– Нет, Рожденный в Наг-Туоле.

Идущий Путем Ветра знает, что самое последнее дело – поддаваться навалившейся усталости. Герфегест поднялся на ноги одним рывком. В голове далеким эхом отозвалась боль. Вместе с ним поднялась с корточек Киммерин. Киммерин. Откуда он знает это имя?

Трупы воинов были сложены в один ряд вдоль берега ручья. Двое – карлик в потертой зеленой залме и высокий тридцатилетний воин в длинном темно-коричневом плаще – перебирали небогатые трофеи. Мечи, шлемы, три лука, несколько секир, поясные бляхи, наплечники, щиток с двумя черными лебедями.

– Я… – неуверенно сказал Герфегест, ощупывая глазами лицо девушки, – я… мне нужно в Алустрал. Меня ждет Рыбий Пастырь.

– Я знаю, – кивнула Киммерин. К ним подошел Двалара.

– Тебе понравилось с ней? – спросил он, прищурившись и слегка склонив голову набок.

– О чем ты говоришь, Двалара? – спросил Герфегест, не вполне понимая, как на язык ему подворачиваются нужные имена.

– Пройдет совсем немного времени, и ты вспомнишь. Когда вспомнишь – знай, что все мы служим Ганфале и выполняем любые его приказания. Не будь на то его воли – я и Киммерин спорили бы только об одном: кто убьет тебя быстрее.

Киммерин едва заметно улыбнулась, будто бы извиняясь.

Герфегест не понимал их, да это сейчас было и не важно.

– Где Семя Ветра? – тревожно спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону святилища. Последнее, что помнил Герфегест о Семени Ветра – это свое незавершенное превращение от заклинаний Тайен. Тогда Семя Ветра было в его руках, а после обломки расщепившейся стрелы слизнули его с ладони и оно упало в траву. Поляна была истоптана и залита кровью. Чтобы разыскать на ней Семя Ветра, могли уйти дни и недели.

– А это мы узнаем. Это мы сейчас узнаем, – чем-то исключительно довольный сказал-пропел Горхла.

Слепец не умер, потому что не жил. Останки его растерзанного Герфегестом тела, повинуясь слепому – ведь он за то и назывался Слепцом – стремлению самовосстановиться и вновь обрести целостность, успели уже отчасти собраться вместе. В дверях святилища Герфегеста и его новых союзников ожидало не самое приятное зрелище.

Вкривь и вкось сросшаяся головогрудь твари беспомощно мялась на трех лапах. Голова, перебирая несколькими жвалами, медленно подбиралась к телу. Извивающийся змеей ложноязык, однако, по неведомой Герфегесту причине стремился отнюдь не к воссоединению с головой. Он медленно пробирался в траве вдоль стены святилища, все более удаляясь от всего того, что осталось от Слепца.

Герфегест занес над Слепцом меч.:

– Не трать зря время, – остановил его Горхла. – Ещеуспеется.

Герфегест покосился на карлика с раздраженным недоумением.

– Мы что, будем ждать до тех пор, пока он не соберется до конца и не прикончит всех нас?

– Нет. Не будем. Мы расчленим Слепца перед уходом. А пока – найдем Семя Ветра.

Герфегест уже успел заметить на правой руке Гор-хлы рукавицу, искусно сплетенную из крошечных железных колец. Карлик ловко схватил извивающийся ложноязык, пренебрегая хлесткими ударами по плотной холщовой ткани его залмы, на которую были нашиты медные бляхи в виде зверей и чудовищ Алустра-ла. Горхла спросил у Герфегеста:

– Где ты стоял, когда выронил Семя Ветра?

– Приблизительно здесь, – Герфегеет сделал несколько шагов в сторону и ковырнул землю носком сапога.

– Хорошо.

Горхла подошел к Герфегесту и швырнул ложноязык на землю.

– У Слепца есть два безусловных стремления, – пояснил он тоном итского любознателя. – Первое в том, чтобы восстанавливать свою целостность. А второе – в том, чтобы идти к Семени Ветра. И для ложноязыка Слепца второе стремление сильнее первого. Отойдем. Не будем мешать его стремлениям.

С точки зрения Герфегеста, ложноязык Слепца вился по траве достаточно бесцельно. Но спустя некоторое время Герфегест обнаружил, что в его движениях есть некоторая закономерность. Сворачиваясь и разворачиваясь кольцами, ложноязык медленно отдалялся от того места, куда его бросил Горхла.

– Похоже, ложноязык Слепца знает что-то, чего не знаешь ты. Рожденный в Наг-Тубле, – не-без иронии заметил Двалара.

– Возможно, – сухо согласился Герфегест. – Однако я полагаю, что нет смысла стоять над обрывком беспросветно тупой твари, покуда он ищет Семя Ветра подобно тому, как Орис истекает из своего безмолвного истока в ХелтаНских горах и несет свои воды в море Фахо. Я должен предать земле тело Тайен.

– Разумно, – кивнул головой Горхла. – Очень разумно. Но могу ли я задать тебе один вопрос?

– Говори.

– Ты собираешься ходить обнаженным весь долгий остаток своих дней? Или отныне твоей единственной одеждой.будетмеч?.