Промочив горло минералкой, Белоусов продолжил:

– Вышеизложенное – это все преамбула. Теперь собственно фабула: по прошествии восемнадцати лет, в две тысячи четвертом году, новое руководство Российской Федерации решило возобновить проект. Подредактировали теорию, восстановили и модернизировали установку в соответствии с веяниями нового времени – и начали баловаться. В конце две тысячи седьмого года повторили «местный» эффект визуализации прошлого, а потом замахнулись на повторение главного эксперимента. Меня достали из-за шкафа, отряхнули от пыли, обласкали и назначили консультантом. Понадобился, значит…

– Прошу прощения, а что вы подразумеваете под «повторением главного эксперимента»? Наработку на отказ?

– Хороший вопрос! Нет, под «главным» я подразумеваю визуализацию прошлого без ограничения радиуса действия установки. Итак, шестнадцатого февраля две тысячи восьмого в шестнадцать ноль-ноль произошел пробный запуск. – Заметив, как я вскинулся при упоминании даты, граф остановил меня жестом: – Не надо так волноваться! Сейчас я все разъясню и поясню.

– Я весь внимание!

– С самого начала предполагалось, что объектом наблюдения станет убийство императора Александра Второго на набережной Екатерининского канала первого марта одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Настроили установку, запустили запись и стали наблюдать исторические события вживую. Тут и настал тот самый час «Че», когда наступил полный «пэ», и некоторые оказались глубоко в «жэ». Началась та же самая ерунда, что и в прошлый раз, – неконтролируемое волнообразное нарастание нагрузки. Последнее, что помню, – огненный шар, окруженный голубоватым свечением… Очнулся уже здесь, в теле коллежского секретаря Департамента общих дел Министерства внутренних дел Российской империи Василия Белоусова. Двадцать второго октября одна тысяча восемьсот девяностого года.

В дверь постучали, и в кабинет бесшумно просочился адъютант:

– Ваше высокопревосходительство, к вам генерал-майор Зубатов с экстренным докладом!

– Зовите через пять минут!

– Слушаюсь!

– Мне жаль, что нашу беседу прерывают, но дела государственной важности не терпят отлагательств! – Белоусов мгновенно преобразился. Ироничную расслабленность сменила суровая сосредоточенность.

– Я понимаю…

– Тогда будьте так любезны обождать у меня в гостиной! После продолжим! Павел Николаевич, проводите господина подпоручика.

Гостиной оказалась небольшая по сравнению с кабинетом комната по соседству. Жестом указав на пухлый кожаный диван, штаб-ротмистр сухо сообщил:

– Поскольку разговор у его высокопревосходительства предполагается долгим, располагайтесь поудобнее. Я распоряжусь насчет чая с вареньем!

– Благодарю!

Когда адъютант графа удалился, я погрузился в размышления, переваривая полученную информацию.

Как говорил Штирлиц, запоминается всегда последняя фраза. Поэтому я мысленно прошелся по личности шефа Государственной тайной полиции Сергея Васильевича Зубатова – он и в нашем мире был заметной фигурой в политическом сыске и талантливым администратором. Здесь же он возглавлял самый одиозный из департаментов МГБ. Судя по всему, «дела государственной важности» слишком серьезны, если он явился к шефу «экстренно».

Ладно! Подожду, подумаю, чаю попью… С вареньем!

Пока что из нашего с Белоусовым общения я почерпнул три ключевых даты, которые следовало бы проанализировать.

Первая дата – это перенос 16 февраля 2008 года. Судя по всему, кроме меня и графа, в этой реальности есть и другие попаданцы. Даты нашего проявления в новых ипостасях не совпадают абсолютно – май 1917-го и октябрь 1890-го. Можно предположить, что и другие «товарищи по несчастью» могли провалиться в разные времена.

Вторая дата – март 1870 года. И младенец Александр, который должен был через две недели умереть от менингита. Тут вмешательство явное, но пока непонятное. Надо будет порасспрашивать Василия Илларионовича, если сам не расскажет.

Третья дата – март 1881 года. Несостоявшееся убийство императора Александра II и состоявшееся – его внука Николая. Тоже явное вмешательство, с далеко идущими последствиями. Да еще такое заковыристое – целая интрига с подменой жертвы. Жутко любопытно: как они это провернули?

Погрузившись в раздумья, я благополучно забыл про чай и пришел в себя, когда меня пригласили обратно в кабинет графа.

– Итак, на чем я остановился?

– На вашем переносе в тысяча восемьсот девяностый год.

– Тогда продолжу. Как я вживался и легализовывался в новой ипостаси – это разговор особый. Мне очень помог мой предыдущий опыт.

– В каком смысле?

– До того как меня перевели в Управление «В2», я долгое время работал в первом Главном Управлении КГБ. Управление «К» – контрразведка.

– Понятно…

– В ходе адаптации я обнаружил, что это не наше прошлое, а прошлое иного мира. Прошлое, отличное от нашего сразу по нескольким ключевым эпизодам. Не обязательно быть историком-профессионалом, чтобы заметить расхождения, которые бросаются в глаза. Начав расследование, я через некоторое время обнаружил, что отличия происходят из-за вмешательства в исторические события или даже в исторический процесс. Это могло означать только одно – я не единственный, кто перенесся в прошлое.

– Я уже догадался. Пока вы встречались с Зубатовым, размышлял на эту тему.

– Вот и отлично! Тогда опустим подробности моих поисков и перейдем собственно к личностям. В момент проведения повторного эксперимента, непосредственно в аппаратной, нас было четверо: я, дежурный оператор, куратор из ФСБ и специалист по компьютерам.

– Системный администратор?

– Да, именно! Я никогда не различал специфических тонкостей, да и уже забывать начал. Значит, мы четверо и составили первую четверку переселенцев…

– Попаданцев. В литературе тех, кто перенесся в иной мир или иное время – как телесно, так и ментально, – называют попаданцами.

– Давайте не будем отвлекаться на уточнения терминов?

– Молчу-молчу!

– Я продолжу. Одновременно с нами установка воздействовала еще на нескольких человек. Тех, кто случайно оказался рядом с антенным полем поздним вечером возле поселка Радиоконтроль. Случайная авария привела к непоправимым последствиям. Столкнувшись с вами, фура пробила забор и въехала на антенное поле. Вашу «хонду» отбросило на автобусную остановку, где погибли еще три человека. Произошел прорыв энергии, проходящей через «нулевую точку». Очевидцы описывали событие как взрыв шаровой молнии.

– Очевидцы? А откуда…

– Об этом потом. Сейчас мы говорим о наших «товарищах по несчастью», не так ли? Судьбе было угодно, чтобы помимо вас, батенька, и водителя того злосчастного грузовика в вихре времен сгинули еще трое: врач с подстанции «Скорой помощи», студентка-востоковед и учитель истории старших классов. Отличная компания, не правда ли?

– Надо сказать, что «вихри времен» – это не фигура речи, это наиболее точное описание процесса. И нас, и вас раскидало по разным эпохам будто ураганом. Напрямую переносу подверглись только операторы установки в восемьдесят шестом и в две тысячи восьмом годах соответственно. Эти без сомнения деятельные люди внесли весомый вклад в изменение истории этого мира. Начнем с того, что капитан Рыбак из 1986-го перенесся в тело десятимесячного великого князя Александра. Каким именно образом внедрение иной личности излечило ребенка от менингита – неизвестно, но факт!

– Как же этот ваш Рыбак с ума не сошел? Попасть в тело грудничка – это же полный… Я, считай, по грани прошел после переноса! А тут…

– Не волнуйтесь так, батенька. Последствия переноса мне знакомы не понаслышке! А что касается ныне царствующего императора и капитана Рыбака в одном лице, то перенесенное сознание не проявлялось до момента повторного контакта с нашей установкой. Как я уже упоминал, Рыбак впал в кому. Видимо, благодаря этому процесс остался незавершенным. Осознание себя произошло непосредственно первого марта одна тысяча восемьсот восемьдесят первого, когда система вновь заработала. В тот же момент врачи констатировали смерть Рыбака, тело которого лежало в медицинском центре КГБ – ФСБ последние двадцать два года. На основе имеющихся данных я утверждаю, что полный перенос сознания возможен только после физической смерти тела. Причем исключительно в тело человека, находящегося без сознания или в состоянии сна.