Кстати, губернаторы назначались государем напрямую, а губернские советы на местах избирались по партийной схеме.

Независимые кандидаты имели право быть избранными только на уровне местного самоуправления. Для дальнейшего продвижения во власть требовалось вступить одну из трех партий.

Читаешь – аж дух захватывает.

Впечатлений масса.

Особенно впечатлял перечень министерств. Тут тебе и Министерство связи, и Министерство труда, и Министерство здравоохранения, и полное отсутствие Министерства императорского двора. Зато было Министерство государственной безопасности.

Здорово! Правда?

Прямо ностальгия разыгралась по «кровавой гэбне» и Меркулову[105] с Абакумовым[106]…

Но само название наводит на интересные мысли, не правда ли?

От «интересных мыслей» меня отвлекла перебранка между подпоручиком Лазаревым и прапорщиком Евграшиным.

К слову, как раз по вопросам государственного устройства.

Сошлись, как говорится, непримиримые политические противники – почти как в телепередаче «К барьеру».

Лазарев – гвардейский конноартиллерист, сын предводителя Тверского дворянского собрания – был истовым монархистом реакционной направленности и считал, что «быдлу дали слишком много свободы». По его мнению, думские консерваторы вели недостаточно жесткую политику в отношении низов.

Евграшин – кузнец из Иркутска, выслужившийся в прапорщики из рядовых. Матерый социал-демократ, убежденный в том, что социалисты в Думе идут на поводу у представителей правящих классов, продав великую идею за материальные блага.

В общем, они нашли друг друга.

Кстати, несмотря на довольно бессистемное самообразование, «пролетарий» Евграшин регулярно побеждал «барчука» Лазарева в ставших ежедневными политических баталиях. После чего более образованный, но менее эрудированный Виктор Андреевич переходил «на личности».

Теперь, проиграв в споре по крестьянскому вопросу, подпоручик обозвал Ивана Ивановича «замухрыжным чалдоном»[107] и торжественно объявил о своем намерении отойти ко сну.

Честно говоря, пока он не пошел на поправку, я был к нему более расположен – бедняга мучился молча. А теперь оказалось, что он редкостное хамло.

Жажду общения…

Однако разговаривать с Лазаревым, во-первых, не хочется, а во-вторых – он старательно изображает из себя спящего.

Евграшин к общению также явно не расположен – я же все-таки тоже «барчук», как и его обидчик. К тому же еще и целый барон – то есть «барчук законченный»…

Попытаю-ка я счастья с Логиновым.

Анатолий Акинфиевич – личность весьма и весьма интересная. Будучи инженером Ярославского моторного завода, он непосредственно участвовал в создании и испытаниях первых образцов русских танков, или, как их тут называют, бронеходов.

Работы велись аж с 1913 года, когда при заводе открыли «опытовое бюро» под руководством Александра Александровича Пороховщикова[108].

Интересно – слов нет!

У нас и Ярославский завод открылся только в 1916-м, и Пороховщиков свой первый гусеничный танк под названием «вездеход» выдумал в августе 1914-го – будучи мастером Русско-Балтийского завода…

Кстати, здесь и сам Ярославский завод открыли еще в 1909 году, к тому же совершенно независимо от союзников.

Дело в том, что в нашей истории и ярославский ЯМЗ, и мытищинский КЗВС, где нынче управляет мой отец барон Александр Николаевич фон Аш, были построены при непосредственном участии англичан. А именно – фирмы «Кроссли»[109] или, как тогда говорили, «Кросслей». Компания братьев Кроссли стала первой выпускать именно специальные военные автомобили с 1908 года.

Что-то я размечтался на исторические темы….

– Анатолий Акинфиевич, вы не будете так любезны и не просветите меня в устройстве вашего знаменитого бронехода?

– С удовольствием, Александр Александрович, – живо откликнулся Логинов. О своей боевой машине он мог говорить часами, понятно и подробно объясняя неофитам тонкости современного танкостроения. Видимо, сказывалась недолгая преподавательская деятельность в реальном училище.

– Итак, русская конструкторская мысль изначально пошла в ином, отличном от англичан направлении. Британцы, создавая свою «лоханку», исходили из того, что машина прежде всего нужна для преодоления проволочных заграждений – отсюда большая высота и ромбическая форма корпуса. Этим же обусловлено расположение вооружения в боковых спонсонах: во-первых, высота корпуса позволяет, во-вторых – предполагалось, что, достигнув траншеи, машина сможет вести продольный огонь. Вы, наверное, видели изображения английских «лоханок» в журнале «Нива»?

– Да, конечно. Производит солидное впечатление, – поддакнул я, дабы поддержать разговор. На самом деле этого самого журнала в глаза не видел. У меня книга была «Энциклопедия танков», да и фото в Интернете и книгах рассматривать приходилось.

– Безусловно! Однако, на мой взгляд, производимое впечатление не заменит качеств, необходимых для боя. – Логинов торжественно воздел палец. – А в этом наш бронеход значительно превосходит иностранные образцы!

Круговой обстрел из башенного оружия: пушки – 47-миллиметровки Гочкиса и пулемета «льюис» авиационной модели. Более прогрессивная конструкция гусениц и каткового движителя по системе «Кегресс»[110], эффективное лобовое бронирование под острыми углами – по методу Мгеброва[111].

– Здорово! – согласился я, про себя пытаясь представить оное чудовище.

Получалось неплохо, а по меркам нашего мира – почти замечательно.

У английского танка «Марк-1» экипаж восемь человек, у французского «Сен-Шамон» – девять.

А тут – всего четверо: механик, наводчик, заряжающий и командир. Да и компоновка «классическая» для танков: мотор и трансмиссия – сзади, вооружение в башне.

Конечно, можно сказать, что у французов был «Рено» ФТ-17 аналогичной компоновки. Но ведь в семнадцатом году его только до ума довели, а первый бой у них случился аж 3 июля 1918 года под Виллер-Котре!

Россия впереди планеты всей!

Отрадно, но лишний раз убеждаюсь, что без помощи «извне» тут не обошлось, и я не единственный попаданец…

После перевязки я вышел в госпитальный парк – для совершения посильного моциона и насыщения легких кислородом.

Приятно в жаркий летний денек посидеть в тени раскидистой липы, поразмышлять о бренности жизни, а то и просто подремать.

Расположившись на скамейке, я попытался изобразить серию глубоких вдохов: по рекомендации врача.

Получилось не очень… Все закончилось приступом болезненного кашля.

– Добрый день, господин прапорщик, – окликнул меня смутно знакомый голос…

На парковой дорожке, заложив руки за спину, стоял подполковник Левицкий – начальник штаба нашего полка.

– Добрый день, господин подполковник!

– Это очень удачно, что я вас разыскал! Сестры милосердия сказали, будто вы гуляете в парке, и у меня возникли опасения, что найти вас будет затруднительно. – Александр Михайлович подошел ко мне вплотную и осмотрел с неким строгим вниманием. – Что ж, отрадно видеть вас в весьма удовлетворительном состоянии. Тем лучше…

– ???

– Я хочу с вами серьезно поговорить, молодой человек! Мне ваше поведение видится неподобающим! Как такое вообще возможно! – Подполковник начал вышагивать передо мной из стороны в сторону.

У меня чуть сердце не остановилось…

Неужели он о чем-то догадался? Что я – на самом деле совсем не я…

– Поэтому хочу поговорить с вами не как командир, а как человек, годящийся вам в отцы… Да я и есть отец двоих взрослых сыновей! То, что вы не посылаете о себе никаких известий родителям, – совершенно возмутительно! Невозможно понять, почему о случившемся с вами несчастии ваши близкие узнают от полкового начальства!