А теперь она сидит рядом с тем, кто стал ей дороже всех, и жалеет, что вовремя не рассказала ему обо всем. И напрасно. Ощущение того, что она поступила неправильно, не давало Лесли покоя.

— Кажется, Эрик и Лесли очень любят друг друга, — сказала Линн, когда они с Джеймсом вернулись к себе. — И все же за столом чувствовалась какая-то напряженность. Я давно заметила — если мне приходится быть душой общества, значит, что-то не в порядке.

— Но ты блестяще справилась со своей ролью.

— Профессиональные навыки выручили. Когда изо дня в день приходится ублажать пассажиров, еще и не тому научишься. Может, порой я молола чушь, но, с моей точки зрения, за столом она все же предпочтительней, чем похоронное молчание.

— Я ведь рассказывал тебе об Эрике и Чарли. Вероятно, причина в этом, — высказал предположение Джеймс.

— Может быть. Но мне показалось, что наиболее неестественно вела себя как раз Лесли. Словно ей есть что скрывать.

«Да, в проницательности моей жене не откажешь, — подумал провинившийся муж. — Дай Бог, чтобы ты никогда не узнала того, что скрывает Лесли!»

— Пойду заведу будильник, — произнес он вслух.

— Нет, вы только подумайте! Неужели вам троим непременно надо подниматься ни свет ни заря, чтобы посмотреть этот несчастный участок?

— Эрик же обещал — на этот раз никаких дел. Мы едем развлекаться. В устах нашего шефа это означает, что делам отводится раннее утро и лишь в остальное время дня можно отдохнуть.

Эрик поцеловал ее, как только они переступили порог.

— Я соскучился по тебе, дорогая.

— Хочешь вращаться в обществе — терпи, — пошутила Лесли, жадно отвечая на его поцелуй. — Не демонстрировать же свои чувства на людях! У нас обоих для этого неподходящий характер.

— Верно. Кстати, почему ты почти весь вечер молчала?

— Устала, наверное. А вообще все прекрасно. И твои друзья мне нравятся.

— Правда?

— Да. Очень. — «Один — уже давно и даже слишком».

Эрик уснул, а Лесли еще долго ворочалась, размышляя, страдая, взвешивая, что лучше: сказать ему правду, но неизвестно, к каким последствиям это приведет, или хранить тайну, страшась того, что рано или поздно она все равно откроется. Возможно, в этом случае последствия будут еще ужаснее.

«Я должна все ему рассказать, — к такому выводу пришла она в конце концов. — Я не могу и не хочу ничего скрывать от Эрика. До сих пор наши отношения строились на доверии, пусть так останется и впредь. Завтра же, как только вернется».

— С днем рождения, дорогой, — сонно прошептала она, открыв глаза в половине седьмого. Эрик уже был на ногах и одевался, стараясь ступать бесшумно.

— Доброе утро. — Как всегда, он приветствовал ее поцелуем.

— Просто не верится, что человек на отдыхе по доброй воле встает в такую рань!

— Что я слышу? А не ты ли мчишься в больницу даже в выходной?

— Ты прав. Такая уж у нас работа.

— Зато завтра поспим всласть, хоть до полудня.

— Я и сегодня могу это сделать. Или по крайней мере до твоего возвращения.

— Я ненадолго. Надо посмотреть один участок и решить, стоит ли его покупать. Может, я еще успею к тебе присоединиться, соня!

— Ловлю на слове. Пока!

— Что, черт возьми, происходит? — обрушился шеф на своих подчиненных, как только троица села в машину.

— А в чем дело? — в один голос воскликнули Чарли и Джеймс.

— Вы месяцами не давали мне проходу, считали дни, когда я наконец познакомлю вас с Лесли, — и вот на тебе! Если она вам не понравилась, могли бы притвориться хотя бы из вежливости. А вы словно в рот воды набрали...

— Ну что ты, Эрик! Она нам очень понравилась. Чудесная девушка. И такая красавица, — не слишком убедительно пролепетала Чарли, делая Джеймсу знаки. — «Не вздумай ему сказать!»

— Так почему же, — продолжал бушевать Лансдейл, — никто не задал ей вчера ни одного вопроса? «Откуда вы родом, Лесли?», «Любите ли вы свою профессию?», «Как вы познакомились с Эриком?»

— Я все же расскажу, Чарли, — со вздохом промолвил Джеймс.

— Что расскажешь?

— Мы с Лесли давно знакомы. Еще со школы, — собравшись с духом, признался Стивенсон.

— «Джеймс. 1971 год». Так это ты? — До Эрика только сейчас дошло. — Она была твоей любовницей?

— Была, но не тогда. Гораздо позже. Если честно, то недавно. Воцарилось неловкое молчание.

— И когда это кончилось? — ровным голосом осведомился Лансдейл.

— В декабре.

— Потому что твоя жена забеременела?

— Я не знал, что Линн беременна. Это кончилось, потому что должно было кончиться.

Снова пауза.

— О Господи, — простонал Эрик, не в силах сдержать эмоций.

Через пятнадцать минут они прибыли на место и вышли из машины.

— Если прикупить земли, можно выстроить еще один комплекс. Как насчет того, чтобы расположить его у подножия вон тех холмов, а, Джеймс? — как ни в чем не бывало промолвил Эрик, обращаясь к молодому архитектору.

Его голос звучал почти естественно, словно не он только что узнал о связи любимой женщины с человеком, которого считал самым близким другом.

Эрик вернулся в десять. Как только он появился на пороге, Лесли, не вставая с постели, с улыбкой распахнула объятия, приглашая его лечь рядом. Но он остался недвижим и лишь в упор смотрел на нее.

— Мне все известно.

Она бессильно уронила руки, догадавшись, что он имеет в виду ее отношения с Джеймсом.

— Это кончилось задолго до того, как мы с тобой встретились.

— Знаю. И все же... — Он оборвал фразу на полуслове. Ему нужно время, чтобы все обдумать, понять, почему это так его мучит. — Я пойду искупаюсь.

Он быстро переоделся и покинул номер.

Лесли подошла к балкону. Сквозь стекло ей было видно, как Эрик гребет мощными рывками, борясь с грозными океанскими волнами. Она и не подозревала, что он такой превосходный пловец.

Когда-то давно — в тот день она узнала, что ее приняли в Радклифф, — Лесли сама поступила точно так же. Надеялась, что холодные воды озера Спэрроу помогут ей справиться со всеми проблемами. А когда вышла из воды, на берегу ее ждал человек с зелеными пантерьими глазами и только ему присущей улыбкой. Джеймс.

«Эрик, вернись ко мне! Не разрушай того, что нас связывает. К нам с тобой прошлое не имеет никакого отношения».

Она смотрела и смотрела, а Эрик все плыл и плыл, как будто вознамерился пересечь океан. В конце концов она поняла, что больше не выдержит, и решила на что-нибудь отвлечься. Первым делом она примет душ и наденет сарафан, купленный специально для поездки. Выбирая наряд, Лесли надеялась, что Эрик его одобрит. Белый в синюю полоску, изящно сшитый, сарафан очень подходил к ее глазам и фигуре. А потом, может быть, она отправится на берег, чтобы встретить Эрика, как когда-то ее встретил Джеймс.

Лансдейл плыл, не закрывая глаз, хотя соленая вода причиняла ему боль. Но стоило их закрыть, как его начинали преследовать видения: Лесли смеется шуткам Джеймса, Лесли отвечает на его поцелуи, Лесли лежит с ним в постели, Лесли его хочет. Видения были столь мучительны, что он предпочитал терпеть физические страдания, нежели нравственные. И только с открытыми глазами он мог заставить себя думать.

«Но ведь и ты был со множеством женщин, — напомнил он себе. — Ты заставлял их смеяться, целовал, занимался с ними любовью. Они были для тебя желанны, потому что тогда ты не знал, что однажды в твоей жизни возникнет Лесли». Что бы почувствовала она, если бы встретилась с кем-нибудь из них? А ведь с Чарли она уже познакомилась...

«Лесли не должна узнать правду, — твердо решил Эрик. — Я не могу причинить ей такую боль. Конечно, рассказать о Бобби необходимо, но я постараюсь сделать это, не упоминая о Чарли».

Он плыл, пока не изнемог. Усталость была столь велика, что лишила его способности даже думать. Теперь ему захотелось вернуться к Лесли, чтобы отвязаться от преследующих его неприятных видений.