Все воскресенье Линн моталась по стране — из Нью-Йорка в Атланту, затем в Орландо и обратно в Нью-Йорк. В ночь на понедельник она тоже спала плохо, но домой уже не звонила. Все было ясно и так.

Перелет из Нью-Йорка в Чикаго длился недолго, но, поскольку совпадал со временем завтрака, пассажиров полагалось кормить. А это значило, что от стюардесс требуется особая расторопность.

В качестве старшей Линн обслуживала салон первого класса. Самолет еще катился по взлетной полосе, а она уже разнесла пассажирам напитки и меню. Завтрак существовал в двух вариантах — оладьи с ветчиной или омлет с сыром и фруктами, — из которых надо было выбрать один. Не дожидаясь, пока погаснет сигнал «Пристегните ремни», она скрылась за перегородкой и стала готовить подносы.

Голова закружилась в тот момент, когда Линн потянулась за кофейником. Ей показалось, что весь мир вращается вокруг нее в неистовой, бешеной пляске. Почувствовав, что падает, она поняла, что у нее не хватит сил удержаться на ногах. Что-то горячее обожгло ей бедро, к горлу подступила тошнота. А в голове назойливо гудело, словно там работал паровой молот.

Все это наблюдал пассажир, сидевший в первом ряду. Как только ему удалось отстегнуть ремень, он бросился на помощь, но подхватить Линн не успел.

В течение нескольких секунд вокруг несчастной стюардессы собралась целая толпа — пассажиры салона, напарница Линн, второй пилот. Все в ужасе смотрели на мертвенно-бледное лицо женщины и ее обагренный кровью висок — падая, она задела край столика.

Как бывает в таких случаях, среди летевших оказался врач. Он протиснулся к больной, пощупал пульс и попросил принести влажное полотенце, чтобы обработать ранку.

Линн понимала, что врач задает ей какие-то вопросы, но его голос доносился до нее как сквозь вату. Наконец, справившись с тошнотой, она обвела взглядом склонившиеся над ней лица и ужаснулась — черты показались расплывчатыми, словно глаза ей застлал туман.

— Горячо. Нога, — с трудом ворочая языком, выговорила она. Врач осмотрел ногу, но ничего страшного не обнаружил.

Ожоги, конечно, болезненные, но не смертельные. К счастью, кофе не успел вскипеть.

— Смочите полотенца холодной водой и приложите к ногам. Потом надо будет раздеть ее и завернуть в одеяло, — распорядился врач, обращаясь ко второй стюардессе. — Как зовут вашу подругу?

— Линн.

— Линн, вы меня слышите?

Пострадавшая слабо кивнула. Влажные полотенца приятно холодили лоб и ногу. Да и лежать на полу было так приятно!

— Как вы себя чувствуете?

— Голова немного кружится, а так ничего, — шепотом ответила Линн.

— Она уже давно болеет, доктор, и все равно продолжает работать, — вмешалась вторая стюардесса.

— Откройте глаза, Линн. Отлично! Следите за моим пальцем. Она послушно выполнила то, о чем он просил.

— Больно?

— Нет.

— Это хорошо. Значит, сотрясения мозга нет. Раньше такое бывало?

— Никогда.

— Сердце не беспокоит?

— Вроде нет.

— Может быть, съели что-нибудь несвежее?

— Вы намекаете, что на борту кормят кое-как? — пошутила Линн, чувствуя, что силы постепенно восстанавливаются.

Врач принял вопрос за чистую монету и начал уверять, что еда вполне его устраивает.

— Может, вы беременны?

— Исключено, — с грустью покачала головой Линн.

— А как вы питаетесь?

— В последнее время из-за болезни у меня пропал аппетит. Я даже похудела.

— Прямо не знаю, что сказать... Внешне все нормально, но на вашем месте, юная леди, я все же показался бы специалисту. Ага, вот и щечки порозовели! Сесть сумеете?

Кэрол, подруга Линн, отвела ее в туалет и помогла переодеться.

— Ну как ты? — участливо спросила она.

— Паршиво. С удовольствием бы прилегла.

К счастью, в салоне оказалось два пустых места. Линн продремала там, завернутая в одеяло, до конца рейса. Когда самолет приземлился в Чикаго, она уже чувствовала себя лучше.

— Я позвоню Джеймсу — пусть прилетит за тобой, — предложила Кэрол, когда лайнер опустел. — Хотя разумнее было бы показаться врачу прямо здесь.

— Нет, я хочу домой. Мне уже лучше. Ой, я и забыла! Джеймс сегодня должен лететь на Мауи. Наверное, его уже нет дома. Послушай, Кэрол, а когда ближайший рейс на Денвер?

«Я действительно хочу домой, — подумала Линн. — Домой, к маме».

Джеймс подъехал к международному аэропорту Сан-Франциско в семь сорок пять. Прежде чем пропустить вновь прибывшего в зал ожидания, охранник придирчиво осмотрел его документы. Да, это имя значится в списке, но, может быть, мистер все же не откажется подтвердить, что он — это он?

Причина такой осторожности стала понятна, как только Джеймс переступил порог зала. Люди, летавшие на собственных самолетах, отличались от обычных пассажиров. Они рассчитывали на высококлассное обслуживание и безопасность. А опасаться было чего: слишком часто подобные особы становились мишенью для террористов и похитителей.

Лишь в уютных стенах зала, отгороженного от основной части аэропорта, они могли расслабиться: выпить кофе, полистать «Сан-Франциско кроникл» или «Уолл-стрит джорнал», посмотреть утренний выпуск новостей. Они вели себя как обычные пассажиры, вот только выглядели по-другому — внушительно. Чувствовалось, что эти люди обладают деньгами и властью.

В точности как Эрик Лансдейл, мелькнуло у Джеймса. За обаятельной внешностью этого человека скрывалась железная хватка. Он во всем требовал совершенства и умел его добиваться.

Джеймс обвел глазами зал, но Эрика не увидел. Зато увидел множество мужчин, которые напомнили ему Эрика. Множество мужчин и одну женщину.

Она стояла у окна, глядя на длинный ряд лайнеров без опознавательных знаков. Опознавательные знаки отсутствовали по той же причине, по которой владельцы самолетов предпочитали путешествовать инкогнито. Никаких имен, никаких эмблем, никакой публичности — только номера.

На женщине было желто-белое хлопковое платье. Роскошные золотистые волосы, убранные со лба солнцезащитными очками, ниспадали до талии. Словно почувствовав присутствие новичка, женщина обернулась и в упор посмотрела на Джеймса.

В ее огромных карих глазах мелькнуло удивление. Это был не тот, кого она ждала, но мужчина интересный. Красивый. Она одобрительно улыбнулась и снова устремила взгляд на взлетную полосу.

Спустя минуту в зале появился Эрик в сопровождении мужчины, настолько на него похожего, что Джеймс принял их за братьев. Они направились к Джеймсу, и в ту же секунду блондинка отделилась от окна и двинулась в их сторону.

— Привет, Джеймс, — поздоровался Эрик. — Это мой отец Роберт. Только что прибыл из Филадельфии.

— Рад познакомиться, молодой человек. Эрик показывал мне ваши чертежи. Изумительно!

— Благодарю вас, сэр.

— Доброе утро, Роберт, — приветствовала старшего Лансдейла блондинка, протягивая руку. — Выглядишь ты превосходно, хотя, должно быть, порядком устал.

Он и в самом деле производил впечатление молодого энергичного человека. Слишком молодого, чтобы быть отцом Эрика.

— Здравствуй, дорогая, — с той же теплотой отозвался Роберт, целуя женщину в щеку. — Я и впрямь устал, — добавил он со вздохом. — Не могу спать в самолетах — по крайней мере в чужих. Так что если вы не сочтете меня нелюбезным, я намерен проспать до самого Мауи.

— Ради Бога! Эрик, а это кто же? Неужели тот самый вечно серьезный Джеймс? — спросила Чарли, любуясь сексапильным зеленоглазым брюнетом с обворожительной улыбкой.

— А вы, должно быть...

— Ты угадал. Мисс Шарлотта Д. Винтер, — вставил Эрик.

— Просто Чарли, — поправила блондинка, протягивая Джеймсу изящную узкую ладонь.

— Приятно познакомиться. Джеймс.

Внутренность лайнера напоминала дом, тщательно ухоженный и роскошно отделанный. Вместо обычных салонов там были просторная удобная гостиная, большой конференц-зал, кухня со столовой, две ванные и четыре спальни. Как только пилот объявил, что можно отстегнуть ремни, Роберт поднялся с кресла.