— Это нехорошо, — прошептала она, когда прошел час, а Марк так ни разу на нее и не взглянул.

Он поднял голову.

— Что ты сказала?

— Нехорошо, что ты от меня отгораживаешься. Отгораживаешься. Это слово прозвучало бы уместнее в устах Дженет.

Марк отложил «Шерлока Холмса» и подошел к ее креслу.

— Что ты имеешь в виду? — как можно мягче спросил он.

— Как я понимаю, у тебя был серьезный разговор с отцом, после чего ты замкнулся и ведешь себя так, словно меня здесь нет и никогда не было.

— Извини, я этого не заметил. А что, по-твоему, я должен был делать?

— Не знаю. Ну, например, сказать: «Мой отец — порядочный негодяй. Ты не возражаешь, дорогая, если я ненадолго сбегу от него в Лондон к Холмсу?»

— Как просто! — улыбнулся Марк.

— К сожалению, ты даже не замечаешь, когда на тебя находит.

— А что, такое уже бывало? — с тревогой осведомился он, привлекая ее к себе.

— За последние две недели — не раз. За последние два месяца — частенько.

— Честное слово, я не нарочно!

— Знаю.

Кэтлин поняла, что это старая привычка, и подумала: «Интересно, как к этому относилась Дженет?» Но теперь хотя бы стало ясно, что задумчивость Марка не имеет никакого отношения к его бывшей жене.

— И что ты посоветуешь?

— Быть внимательнее. Если тебя что-то беспокоит, мне необязательно об этом знать. Я только должна быть уверена, что причина не во мне.

— Клянусь, ты тут ни при чем! — торжественно заверил он.

— Тогда можно я буду тебе напоминать о нашем разговоре, когда ты слишком углубишься в себя? — «Глядишь, чему-нибудь да научишься».

— Конечно! Я не хочу, чтобы ты думала, что я отгораживаюсь.

— И ты не будешь рычать?

— Я никогда не рычу, — мягко возразил он.

— Еще как рычишь!

Следующая неделя оказалась лучше предыдущих. Чувствуя необходимость погрузиться в свои мысли, Марк заранее с юмором объявлял об этом Кэтлин. В такие минуты она, уважая его право на уединение, брала в руки «Улисса» и ждала, пока дурное настроение пройдет. Обычно оно проходило, прежде чем они отправлялись в постель.

— Ты наверняка понимаешь этот роман, — однажды насмешливо проговорила Кэтлин, когда они лежали рядом. — А мне он не по зубам, хотя в свое время я получила наивысший балл за сочинение о нем!

— Да, он один из моих любимых. Шедевр.

— Может, как-нибудь прочтем его вместе?

— Обязательно, только не сейчас, — пообещал Марк, лаская ее грудь.

— Ну конечно, не сейчас!

К исходу третьей недели февраля Кэтлин начала догадываться, что у Марка слишком много проблем: Дженет, неудачная женитьба, непростые отношения с отцом. Он был не готов к новой постоянной привязанности, пока не улягутся эмоции, связанные с распавшимся браком. А для этого требовалось время.

Кэтлин не могла ему помочь, да и не хотела взваливать на себя проблемы разведенных супругов. К концу февраля она приняла решение.

— Мы с Бетси собираемся попутешествовать.

— А как же Джефф? Как-никак жених!

— Перебьется.

— И куда вы направляетесь?

— На Гавайи. Мы ездим туда вдвоем каждые полгода — поболтать, побездельничать, полежать на солнышке.

— Когда вы уезжаете?

— Послезавтра.

— А когда вернетесь?

— Бетси через неделю. — Кэтлин помолчала. — А я — через четыре месяца.

— Через четыре месяца?!

— Ну вот, опять ворчишь.

— Вовсе нет. Но это так неожиданно... Что ты задумала, Кэтлин?

— Выражаясь современным языком, решила дать тебе возможность отдохнуть от меня.

— О Господи! Зачем?

— Потому что ты в этом нуждаешься.

— Значит, тебе известно, в чем я нуждаюсь, а мне нет?

— Не сердись, Марк, — взмолилась Кэтлин. — Ты прав. Я не знаю, в чем ты нуждаешься, — я могу только предполагать. Тебе нужно время, чтобы обдумать то, что произошло между тобой и Дженет.

— Тут нечего обдумывать. Все кончено. Кончено, Кэтлин, — повторил он, глядя в ее фиалковые глаза.

— И ты никогда об этом не думаешь? Не пытаешься понять, почему ваш брак распался?

— Думаю, разумеется, но только для того, чтобы не допустить тех же ошибок с тобой. С нами.

«О, Марк, я остаюсь!» — хотела крикнуть Кэтлин, но потом решила не отступать.

— Кроме того, я хочу, чтобы ты перебесился.

— Ты говоришь обо мне так, словно я подросток в период полового созревания! Мне двадцать семь лет, я хронически устаю на работе, я безумно счастлив с тобой... Неужели ты и вправду хочешь, чтобы я спал со всеми подряд, пока тебя не будет?

— Да, — упрямо подтвердила Кэтлин, чувствуя, как у него начинает сосать под ложечкой. Не слишком ли рискованное дело она затеяла? «Спи с кем угодно, Марк, только не влюбляйся. Разве ты не понимаешь, что мы с тобой — это нечто особенное?»

— Но это смешно!

Она пожала плечами.

— Когда в последний раз ты спал с кем-нибудь, кроме меня и Дженет?

— Никогда.

— Не может быть! Ты прелесть, Марк. Увидимся через годик-другой.

— Кэтлин, ты пытаешься представить меня бесчувственным похотливым самцом. Может, кому-то это показалось бы лестным, а меня оскорбляет.

— Марк... — «Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Всегда», — пронеслось у нее в голове. — Четыре месяца — срок небольшой.

— За это время многое может случиться, — мрачно возразил он, вспомнив последние четыре месяца своей жизни. Он расстался с женщиной, с которой намеревался прожить до самой смерти. Он влюб... увлекся другой женщиной. Все произошло так стремительно, что у него даже не было времени как следует подумать...

«Кэтлин права, — мысленно подвел итог Марк. — Четыре месяца и в самом деле срок небольшой, но эта разлука даст нам возможность проверить свои чувства».

Он раскрыл объятия, и Кэтлин с готовностью упала ему на грудь.

— Куда ты направишься после Гавайев? — спросил он, целуя ее блестящие черные волосы.

— О, в массу мест. Ты не сможешь со мной связаться. — Кэтлин планировала время от времени наведываться в Атертон, но Марку совершенно необязательно об этом знать.

— Значит, пробное расставание предполагает, что нам нельзя даже разговаривать по телефону? А я должен заниматься любовью с каждой женщиной, которая попадется на моем пути?

— Что-то в этом роде.

— И когда ты появишься окончательно?

— После Уимблдона.

— Ты имеешь в виду теннисный турнир? Ты и в Англию поедешь?

— Как можно пропустить Уимблдон? — Чувствовалось, что подобное предположение ее позабавило. — Я всегда езжу туда с родителями. Фирма, где работает отец, бронирует прекрасные места для сотрудников.

— Когда ты все-таки вернешься?

— Через день или два после финала. Примерно девятого июля.

— Как раз на мой день рождения.

— А когда он?

— Одиннадцатого.

— Ты хочешь, чтобы я пришла?

— Очень.

— А если к тому времени раздумаешь?

— Я тебе сообщу.

Джин Уотсон — миссис Уотсон — поступила в университетскую клинику пятнадцатого апреля. Перед тем как познакомиться с новой пациенткой, Лесли встретилась с ее лечащим врачом, доктором Сэмюэлсом, специалистом в области гематологии и онкологии.

— Прелестней женщины я не встречал! Но болезнь, увы, неизлечима. Наверное, эта госпитализация — последняя в ее жизни. Год назад мы диагностировали у нее рак грудной железы. Тут же назначили химиотерапию. Метастазы обнаружены не были, она шла на поправку, как вдруг месяц назад начала жаловаться на кровоточивость десен и упадок сил. Я взял на анализ костный мозг...

— И не нашли опухоли? — спросила Лесли.

— Не только опухоли — вообще ничего. Костного мозга там словно и не было. Весь месяц мы вводили ей красные и белые кровяные тельца и тромбоциты.

— А как насчет пересадки мозга? Одновременно мы могли бы убить опухоль.

— Я бы с радостью, но это не так просто. Она поглощает тромбоциты быстрее, чем мы их вводим. С точки зрения трансплантации такая пациентка — просто кошмар. Вряд ли она выживет.