Лесли тоже время от времени бросала взгляды в их сторону. Это происходило помимо ее воли, но она никак не могла удержаться.

— Ну что ты! Конечно, ты ей нравишься, — возразил Марк.

— Да она просто испепеляет меня взглядом! Хотя нет... Скорее морозит — ведь ее глаза похожи на сверкающие льдинки.

— Ты преувеличиваешь, — с сомнением покачал головой Марк, а про себя подумал, что Кэтлин вряд ли ошибается. Выразительные взгляды Лесли были ему хорошо знакомы. — У нее нет никаких причин тебя не любить.

Кэтлин промолчала. К концу вечера она догадалась о причине подобной холодности. Лесли невзлюбила не ее — просто ей слишком нравится Марк. Интересно, знает ли он об этом?

Наверняка нет, решила она, наблюдая, как Марк попрощался с Лесли, когда пришло время расходиться по домам.

— Я должна поступить на работу, — неожиданно объявила Кэтлин десять дней спустя, когда они с Бетси обедали. Стоял конец июля. Утро девушки провели в Сан-Франциско, покупая кое-какие мелочи для приданого, а затем вернулись в Атертон и отправились в Карлтон-клуб.

Бетси чуть не выронила сандвич.

— На работу? Это еще зачем?

— По-моему, Марку не нравится, что я не работаю.

— Но ты состоишь в уйме комитетов, благотворительных обществ, клубов...

— Знаю. Но ему это кажется несерьезным.

— Кэтлин, дорогая, а сама-то ты серьезная? Хотя, — поразмыслив, добавила Бетси, — когда дело касается Марка...

— Мне он небезразличен, — лаконично пояснила Кэтлин.

— Это видно. А знает ли он, насколько ты богата? Чем занимается твой отец? Какова девичья фамилия твоей матери? Для него было бы открытием узнать, сколько улиц, зданий, площадей, памятников и мостов в Сан-Франциско носят то же имя!

— Ничего этого он не знает. Только про отца. А тебе известно, что ежемесячные проценты с акций, доставшихся мне от бабушки, превышают годовую зарплату Марка?

— Ты шутишь! Я считала, что врачи...

— Баснословно богаты? Я тоже так думала. Теперь же знаю, что стажеры и ординаторы получают до обидного мало, особенно если учесть, сколько им приходится работать. Некоторые врачи, добившись известности, скажем, нейрохирурги, и в самом деле имеют большие деньги, но зато и вкалывают с утра до ночи.

— Значит, миф о богатых докторах не соответствует действительности?

— Нет. Конечно, их доходы несопоставимы с зарплатой других служащих, но это ничто по сравнению с тем, чем владеем мы. Мне кажется, — задумчиво продолжала Кэтлин, — что в силу своей профессии врачи все время на виду. О нас же никто не знает. Наши фамилии каждый год публикуются в списке самых богатых десяти, двадцати или тридцати семей, но никто не задумывается над тем, что в этих семьях есть дети вроде нас — мультимиллионеры с рождения. Мы скрыты от глаз широкой публики, в противном случае за нами началась бы охота.

Это была сущая правда. Бетси, Кэтлин и их друзья с малых лет были приучены не привлекать к себе внимания, потому что богатство всегда притягивает к себе любителей легкой наживы: похитителей детей, охотников за приданым, наркодельцов и так далее. Глядя на них, никто бы не подумал, насколько они богаты, — просто две молодые женщины, забежавшие в перерыв перекусить.

С той только разницей, что ленч они вкушали в Карлтон-клубе. Но здесь они чувствовали себя в безопасности. Это была их территория, а друг другу они доверяли, потому и предпочитали держаться вместе.

— Ты хочешь работать?

— Конечно, нет! Я вполне довольна своей жизнью, и дел у меня хватает.

— А что бы ты стала делать, если бы тебе не на что было жить? Кэтлин рассеянно ковырнула вилкой салат из морского гребешка.

— Не знаю. Наверное, нашла бы себе богатого доктора!

— Привет, — поздоровался Марк, входя в небольшую лабораторию блока интенсивной терапии городской больницы Сан-Франциско.

Лесли вздрогнула и резко обернулась. Все сотрудники блока в последнее время немного нервничали. Дело в том, что недавно сюда поступил необычный пациент — важный свидетель по громкому уголовному делу. Состояние здоровья пока не позволяло ему общаться с полицией, а за пределами больницы существовали люди, готовые пойти на все, лишь бы он никогда не заговорил. Одна попытка покушения на его жизнь — к счастью, неудачная — уже состоялась.

Полиция усиленно охраняла этого человека. Персонал больницы просили внимательнее относиться к посторонним. Но как это сделать в июле, когда половина врачебного корпуса только что обновилась? Появились новые стажеры, восторженные лица которых еще не несли следов усталости и напряжения; новые ординаторы, переведенные из других отделений. Наконец, недавно в больницу прибыли несколько человек, окончившие ординатуру в других городах и намеревавшиеся продолжить специализацию в Сан-Франциско.

Каждый день Лесли видела незнакомые лица. Вот и сегодня, идя в лабораторию, она столкнулась с очередным новичком — высоким голубоглазым блондином в длинном белом халате. Поравнявшись с ней, мужчина улыбнулся, она ответила улыбкой, но не остановилась, поскольку очень спешила.

— Ох, Марк, это ты? Привет, — облегченно выдохнула Лесли. — Неужели опять твое дежурство?

— Ты не представляешь, как быстро пролетают пять дней! Не успеешь оглянуться — и на тебе, пожалуйте дежурить...

— Ну, мне-то к этому не привыкать — я дежурю через два дня на третий, — напомнила Лесли. — А ты хорошо выглядишь. Отдохнувшим, — заметила она, оценив его свежий загар и чуть пополневшее лицо.

Марк казался счастливым, и только сейчас она поняла, что до сих пор он не был счастлив.

— Еще бы! О-3 — это просто курорт.

— Ты ведь, кажется, работаешь в инфекционном отделении? Есть что-нибудь новое о СПИДе?

— Только то, что эпидемия распространяется с угрожающей скоростью. Полагают, что это некий вирус, который передается, как гепатит В.

— То есть не только половым путем, но и через кровь?

— Вероятно. Пока это только предположение. Во всяком случае, я бы пока воздержался делать переливание крови в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или... у нас.

— Ужасная болезнь, — согласилась Лесли, и тут же с ее губ сорвалось проклятие.

— В чем дело? — удивился Марк.

— Я уже устала всем напоминать, чтобы мыли после себя приборы! Невозможно сделать анализ.

— Позвольте, я помогу вам, мой доблестный О-2. Лесли рассмеялась:

— Я становлюсь брюзгой, да?

— Немножко.

— Ты уже познакомился с моим стажером Хэлом? То есть доктором Хэлом Роллинсом.

— Это тот, у которого на все есть готовый ответ?

— Точно. Помнится, год назад, когда я поступила под твое начало, ты утверждал, что, когда у меня появится свой стажер, он моментально в меня влюбится, будет бегать следом, как собачонка, и смотреть мне в рот. Вместо этого я имею Хэла, у которого, по его скромному признанию, прирожденный дар к медицине.

— Погоди, через месяц он в тебя влюбится. Когда поймет, насколько мало на самом деле знает.

— Вряд ли. Кстати, это его кровь. То есть его больного. Он решил, что хватит одного анализа...

—А ты тайком решила повторить? Лесли, Лесли... Тебе не хватает твердости.

— Мне казалось, что наш главный приоритет — здоровье пациентов, а не амбиции. Или я ошибаюсь?

— Нет, конечно. Но с зазнайками вроде Хэла все же лучше держаться построже. Давай-ка пробирку. Прибор готов.

— Ты мой отважный герой.

— Это кровь того парня, над которым полиция так трясется? — спросил Марк, увидев табличку на пробирке.

— Ну да. Он не успел выдать им информацию — его ранили.

— И как он сейчас?

— Понемногу идет на поправку. Думаю, скоро его можно будет допросить.

— Вот почему блок наводнен полицией.

— Угу. Похоже, они воображают, что кто-то может ворваться в больницу и начать стрельбу среди бела дня.

— А что? Любой человек, надев белый халат, беспрепятственно сюда проникнет. Конечно, замаскировать пулемет под стетоскоп непросто, но для профессионала...