— У меня еще есть время. Почему бы нам не провести его вместе? — прошептал он, только сейчас осознавая, что они находятся не наедине, а в потоке машин и людей.

Дрожащей рукой, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди, Чарли завела мотор. С большим трудом ей все же удалось выбраться из транспортного затора, хотя волнение, вызванное присутствием Роберта и воспоминанием о его поцелуе, мешали ей действовать осмысленно.

Выбравшись на свободное пространство, она задумалась. Что она делает? Что они делают? Куда она направляется? До ее квартиры и обратно им не успеть — это слишком далеко.

И вдруг, повинуясь внезапному импульсу, Чарли свернула с шоссе и через несколько сотен метров припарковала машину у придорожного мотеля. Когда она обернулась к Роберту, ее лицо сияло улыбкой, хотя глаза были еще влажны от недавних слез. Встретившись с ним взглядом, она стыдливо опустила голову, как бы говоря, что подождет в машине, пока он выполнит необходимые формальности.

Через пять минут Лансдейл возвратился с ключом. Открыв дверцу, он помог спутнице выйти и не отпускал ее руку, пока они поднимались в номер. Как только за ними закрылась дверь, он обнял Чарли и сразу почувствовал, что она вся дрожит. Нагнувшись, он поцеловал ее. Чарли охотно ответила на поцелуй. В ее решимости было какое-то отчаяние.

— Ты действительно этого хочешь? — осторожно спросил он, заглядывая ей в глаза. Огромные, карие, настороженные, они напоминали глаза испуганного олененка.

— Да, — выдохнула она, снова приникая к его губам и начиная судорожно расстегивать блузку.

— Зачем ты так спешишь?

— Потому что боюсь.

— Боишься? Чего? — обеспокоенно спросил он. Возможно, они все же поторопились.

— Я так этого хочу. Хочу, чтобы все получилось хорошо.

— Я тоже, дорогая. Я давно этого ждал. Все будет хорошо, не тревожься. Ни за что на свете я не причиню тебе боли. Ты мне веришь?

— Да.

— Позволь мне любить тебя, — прошептал он, целуя ее белоснежную руку.

— Люби меня, Роберт, — прошептала она в ответ. Вначале он пытался сдерживаться, понемногу давая выход желаниям и чувствам, которые был вынужден так долго подавлять. Чарли отвечала с готовностью, не стыдясь здоровой чувственности, свойственной ей еще с юности. Ее желание все нарастало, и вот, наконец, они слились в экстазе, наслаждаясь волшебством любовного соединения.

«Вот она, та истинная близость, о которой я давно мечтала, — счастливо думала Чарли, лежа рядом с Робертом. — Я всегда знала — всегда, — что так будет. Это не фантазия!»

— Ты действительно давно этого ждал? — спросила она, намекая на слова, только что им произнесенные.

— Очень давно. Я помню шестнадцатилетнюю девочку...

— Не может быть! Неужели уже тогда?..

— Тогда — пожалуй, нет, — подумав, покачал он головой. — Но уже тогда я был тобой очарован.

— а я — тобой, — промолвила она, только сейчас понимая, что это правда. — В Роберте всегда было нечто особенное. — Но ведь ты хотел чтобы я была с Эриком?

— Конечно. Потому, что вы оба этого хотели. Мне казалось, что вы будете счастливы.

— А потом?

— A потом мы с тобой поехали в Японию.

— И именно там ты решил...

— Да нет же. Ты невнимательна, дорогая.

— Еще бы! Все мое внимание поглощено тобой.

— Я начал мечтать об этом задолго до июня, но не хотел мешать вам с Эриком.

— Если бы я знала...

— Отцу негоже соперничать с сыном. Я не сделал бы ничего в ущерб Эрику. Да и ты вряд ли откликнулась бы на мой призыв.

Наверно, мысленно согласилась Чарли, недоумевая, что удерживало ее подле младшего Лансдейла все эти годы. Конечно, он ей дорог. Этого ничто не изменит. Но они никогда больше не будут влюблены. Тогда она думала, что ее место рядом с Эриком. Возможно, просто потому, что не знала никого другого?..

— Почему ты не приехал на Мауи? — вдруг спросила она. У Роберта наверняка была на это причина — или личная, или связанная с ними обоими.

— Мне хотелось, чтобы ты разобралась в своих чувствах без моей помощи. Помочь тебе означало бы снова играть роль опекуна, а я претендовал на другое.

— О! — Она жадно приникла к его губам, понимая, что он имеет в виду роль возлюбленного.

Роберт не замедлил отозваться на ее ласку. Желание и страсть бросили их друг другу в объятия, и, занимаясь любовью они словно говорили о том, сколь сильно это желание, сколь неутолима долго сдерживаемая страсть.

И снова они обессиленные, лежали рядом. Голова Чарли покоилась у Роберта на груди. Вдруг он почувствовал что-то мокрое.

— Чарли? — Он наклонился и увидел, что по ее щекам текут слезы.

— Я никогда не плачу, — всхлипнула она.

— Что-то это не похоже на слезы радости.

— Я уже скучаю по тебе. В прошлый раз, расставшись, мы не виделись целых полгода.

— Тебе были нужны эти полгода, — убежденно промолвил Роберт.

«Чтобы переболеть Эриком, — догадалась она, — и подготовиться к новой любви. Но теперь все позади. Я не хочу очередной разлуки».

— На этот раз мы расстаемся не на полгода, а всего на шесть дней. Мы могли бы встречаться где-нибудь посередине, чтобы не лететь через весь континент, — скажем, в Далласе, Канзас-Сити или Чикаго.

— Где угодно, — кивнула она.

— Пусть на этот раз будет Чикаго. Мы могли бы полюбоваться снегопадом на озере Мичиган. А если нам надоест сидеть в номере... — он сделал многозначительную паузу, — ...мы сходим на выставку импрессионистов. Как тебе такой план?

— Звучит заманчиво, — мечтательно проговорила она. Из всей его речи она усвоила только три слова: «на этот раз». Значит, будут и другие разы — следующий уик-энд, потом еще и еще...

Четыре часа спустя они снова очутились там, откуда уехали утром, — в сан-францисском аэропорту.

— Как только доберусь до Филадельфии, я тебе позвоню, — пообещал Лансдейл.

— Но ведь там будет два часа ночи!

— А здесь — одиннадцать. Что, слишком поздно?

— Нет. — «Тебе я отвечу в любое время».

— Значит, договорились. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.

— Ты снова совершаешь ту же ошибку, — шутливо заметила она. — Утром ты так же меня поцеловал — и чем это кончилось?

— Разве это была ошибка?

— Сам знаешь, что нет. — «Это было чудесно. Ничего подобного я в жизни не испытывала».

Когда Роберт исчез за автоматической дверью, Чарли поехала домой. На душе у нее было легко и спокойно. «Наверное, это потому, что я наконец нашла свое место», — подумала она, чувствуя, как горячие слезы в третий раз за день орошают ее щеки.

Зима — если она заслуживала такого названия — пришла в Сан-Франциско в середине января. Утром в среду Лесли проснулась от шума дождя. Тяжелые капли со стуком ударялись в оконное стекло. Резкий холодный ветер сотрясал раму. При виде грязно-серых туч, несущихся по мрачному небу, девушка улыбнулась. В такие дни Сан-Франциско отчасти напоминал ей родной Сиэтл, где в это время стояла настоящая зима.

Вопреки непогоде на душе у Лесли светило солнце. Сегодня Эрик должен вернуться из Нью-Йорка. Трехдневная командировка — а ведь это еще и три ночи! — стала самой долгой разлукой за все время их знакомства. Если пациентов будет немного, она сумеет приехать к Эрику до его возвращения, то есть в семь.

Пациентов не оказалось вовсе. То и дело в клинике раздавался звонок, и очередной больной, извиняясь, просил перенести свой визит к доктору Адамс на следующую неделю. На улице такая скверная погода, к тому же дорогу размыло...

Вот почему Лесли подъехала к дому Лансдейла уже в пять. Приготовив себе чашку горячего шоколада, она уютно устроилась в кресле и стала смотреть в окно. Зрелище серого, сумрачного дня, сменяющегося черной пустотой ночи, завораживало. Уже в половине шестого за окном царил кромешный мрак, озаряемый лишь яркими огнями, похожими на сверкающие созвездия в пугающей безбрежности неба.