— Пойду прилягу. До встречи на Мауи! Хочу как следует выспаться, чтобы вечерком сыграть в теннис.

— Приятного отдыха, отец.

За время пятичасового перелета Джеймс, Чарли и Эрик успели просмотреть чертежи, почитать, поболтать и выпить кофе с круассанами и фруктами — все эти припасы были загружены в самолет еще в Сан-Франциско.

— Я не стал заказывать ленч. К двум мы уже будем на Мауи, так что... — начал объяснять Эрик.

— Он не заказал ленч потому, что сам его никогда не ест, — перебила Чарли, обращаясь к Джеймсу. В ее карих глазах плясали чертики. — Придется обойтись этими жалкими крохами. — Она впилась зубами в очередной круассан.

— Чарли способна есть день и ночь напролет. И хоть бы на грамм поправилась! — с завистью вздохнул Эрик.

«Он говорит о ней так, словно они давно знакомы», — подумал Джеймс. Эти трое — Чарли и Лансдейлы — выглядели как одна семья. Только Чарли с Эриком были мало похожи на брата с сестрой.

«Линн тоже ест постоянно и тоже не толстеет, — продолжал размышлять он. — Слишком много энергии тратит, вот калории и сгорают».

— Моя жена... — начал Джеймс и осекся, только сейчас заметив, что разговор уже давно перешел на другую тему.

Разместившись в элегантном номере с видом на океан, Джеймс прилег вздремнуть. Он чувствовал, что не выспался. От Лесли ему пришлось уйти в пять, чтобы уложить вещи и оставить, как он и обещал, название отеля на холодильнике. Может быть, Линн все-таки позвонит. Папку с «Моникой» он заметил, но читать не стал, хотя времени хватило бы. Из разговора с женой он понял, что она не в восторге от написанного, а в таких случаях Линн предпочитала не показывать свою работу. Папка так и осталась на кухонном подоконнике.

Короткий сон освежил Джеймса, и он решил посидеть на берегу пруда и почитать при свете заходящего солнца. С Эриком предстояло встретиться только в шесть, так что времени оставалось достаточно.

— Лучше бы вам зайти под навес.

Джеймс поднял голову. Перед ним стояла Чарли, загораживая солнце. Ее лицо пряталось в тени, лишь золотистые волосы сверкали, как будто вобрав в себя солнечное тепло.

— Хотя в такое время дня обгореть вам все равно не удастся. А вообще у вас такой вид, словно вы всю жизнь прятались от солнца, — заметила она.

Это была правда. Кожа Джеймса и впрямь выглядела бледной, но гладкой и здоровой. Он похож на мраморную статую греческого бога, мелькнуло у Чарли. Даже сейчас, когда молодой человек лениво растянулся в шезлонге, под его бледной кожей угадывались тренированные мускулы, кое-где перевитые голубыми прожилками вен. «Грандиозно!» — восхитилась про себя Чарли.

— Не всю. Было время, когда я все лето валил лес под палящим солнцем, — возразил он.

— Можно посидеть с вами?

— Разумеется.

Ее загорелое тело грациозно опустилось на соседний шезлонг. На Чарли был коричневый купальник, скромный и в то же время откровенный.

— Эрик с Робертом играют в теннис.

— Молодцы. Это лучше, чем валяться на пляже.

— Наверное, — лениво протянула она и тряхнула роскошной гривой.

Оба помолчали.

— Эрик сказал, что у вас есть подружка, — нарушила молчание Чарли, искоса наблюдая за Джеймсом.

Он нахмурился.

— Неужели друг?

— Что? Нет. Я женат.

— Понятно. Во всяком случае, Эрик считает, что кто-то у вас есть. Вот я и подумала, что подружка, хотя жена — это тоже «кто-то».

— Еще бы! — Джеймс приподнялся и в упор посмотрел на собеседницу. — А почему вы спрашиваете?

— Вы хотите сказать, почему я лезу в вашу личную жизнь? — уточнила молодая женщина, нисколько не смущаясь. — А почему бы нет?

Он невольно рассмеялся.

— Пожалуй, вы правы. А как насчет вас? Друг, подруга, муж?

— Адвокаты обычно задают вопросы, а не отвечают на них, — наставительно заметила Чарли. — Впрочем, ваше любопытство можно понять. Отвечаю: никого из тех, кого вы перечислили, у меня нет.

— И вы никогда не были замужем?

— Нет, — не задумываясь ответила она и тут же спохватилась: — Хотя нет, была. Я и забыла.

— Как можно об этом забыть? — искренне изумился Джеймс.

— Это было очень давно и кончилось очень быстро.

— Зачем же вы согласились?

— Потому что была сердита, — неторопливо пояснила Чарли, подставляя тело ласковому тропическому солнцу.

— Сердиты?

— Не на жениха. Я вышла за него потому, что хотела насолить другому.

— Тому, кого вы любили?

Она медленно наклонила голову, потом обернулась к Джеймсу и предложила не допускающим возражений тоном:

— Лучше поговорим о вас.

— Вряд ли это интересно.

— Неужели у вас нет проблем? Эдакий счастливый женатик? — поддразнила Чарли, намекая, что сама она в это не верит. Она заметила выражение его глаз, когда спрашивала про подружку.

— К тому же скучный. Снова наступила пауза.

— Расскажите мне о вашей подружке, — неожиданно попросила она.

Джеймс вздохнул. Наверное, это приятно — поговорить о Лесли. Еще приятнее думать о ней. Он вполне мог бы заняться этим сейчас, если бы рядом не сидела ослепительная блондинка. Чем-то она напоминала ему Линн — такая же энергичная, независимая, сильная и в то же время хрупкая, легко уязвимая. Линн тоже могла бы выйти замуж в отместку кому-то. В любопытстве Чарли не было ничего обидного, и в конце концов Джеймс решился.

— «Подружка» — не совсем подходящее слово, — осторожно начал он.

— Любовница? — подсказала его собеседница.

— Лучше назовем ее Лесли.

И Джеймс принялся рассказывать о том, что началось — или почти началось — еще в школе, да так и не кончилось. Он умолчал о своем отце и опустил наиболее мрачные детали первого года пребывания в университете, зато упомянул о письме, которое получил от Лесли и которое круто изменило его жизнь. Кончил он тем, как увидел Лесли по телевизору через девять лет после того, как они расстались.

— А я ведь тоже ее видела! — воскликнула Чарли. Она сразу вспомнила миловидную шатенку с залитым кровью лицом и пронзительными сапфировыми глазами, расширенными от ужаса. — Мне даже захотелось с ней познакомиться.

— А мне захотелось снова ее увидеть, — сказал Джеймс. — Я хотел, чтобы она наконец узнала, как я к ней отношусь. Надо было закончить то, что началось в школе.

— И это действительно закончилось?

— Нет.

— А как же ваша жена?

— К Линн это не имеет никакого отношения.

— Неужели? — От изумления Чарли даже привстала. — Неужели?

— Это началось до того, как я встретил Линн. Лесли уже существовала в моей жизни. Конечно, мне следовало искать ее более настойчиво, но увы... И разумеется, не следовало влюбляться в Линн, — серьезно заметил Джеймс. — Лесли — мое прошлое. А Линн — настоящее и будущее.

— Но это совершеннейшая чепуха! — убежденно возразила его собеседница. — Лесли как раз в настоящем. Когда вы последний раз занимались с ней любовью?

Джеймс поморщился от такого откровенного вопроса, но все же ответил:

— Прошлой ночью.

— А с Линн?

Он попытался припомнить. Еще до того, как Линн заболела. Но сколько времени прошло с тех пор? Было это до Лесли или потом тоже?

— Моя жена заболела. Ничего серьезного, просто грипп, но он отбил у нее охоту к сексу.

— Жаль. Хотя не исключено, что ее болезнь заключается в том, что она знает о существовании Лесли.

— Этого не может быть, — убежденно возразил Джеймс.

— А если все же знает?

— Я бы себе этого не простил, — честно признался он. Это убьет Линн. Она никогда не поймет... Чего? Того, что ее муж крутит роман на стороне и при этом не чувствует себя виноватым? Разве не преступает он нравственный закон, не обманывает ее доверия?

— Она все знает, Джеймс. Я в этом уверена.

— Нет.

— С кем вы собираетесь прожить жизнь?

— С Линн, конечно. Я же сказал. Я и так живу с ней.

— А Лесли это известно?

— Да.

— Все складывается удивительно удачно, не так ли? — саркастически промолвила Чарли. — Если не считать болезни вашей жены и того, что вы не можете припомнить, когда в последний раз были с ней близки.