«Средь переулков неувязки…» Е.В. Шерв-ской Средь переулков неувязки, Пройдя за подворотней гать, Куда как мило повстречать Аленушку из доброй сказки. Ловка, заботлива, щедра, Она – что вечер – холит братца, А он-то норовит убраться – Что день – с сестрицына двора. В лесу кузнечиком стрекочет Весь день-деньской, да напролет. А там – то леший обойдет, А то – русалка защекочет. Заголосит, попав в беду, – Ау, Аленушка-сестрица, Что мне покушать, как помыться? Домой дороги не найду! — Верна, как ниточка иголке, Она дорожкою прямой За ним – и мчит его домой, Что духу есть, на сером волке. А дома стол бисеровой Уставит сластью: — Пей да кушай! Вдругорядь знай – сестрицу слушай, Не то простишься с головой. – Блюдет хозяин-знахарь, чтоб Засов собачка сторожила, И кошечка мышей ловила, И деткам худа не было б. Пошепчет, счастью не завистник, Над ними вещий заговор: – Цвети, viola tricolor [9], Будь сам-четверт вовек трилистник. – Так вот, Аленушка, мой свет, Плутая на зайчиных стежках, Вы и к моей на курьих ножках Избушке протопчите след, И заходите спозаранку, И погостите допоздна. Яга не страшная, она Перевернется на изнанку И подобреет. Скажет в бровь Медведю: – Миш, не будь растяпой, Погладь-ка плюшевою лапой Их на совет да на любовь. — Сову-заботу сгонит: – брысь! – Велит Аленушке: – не бойся, Судьбиной-счастьицем умойся, Таланом-долею утрись. – Ох, примете ли Вы без спора Поля исчерканных страниц, Догадки сущих небылиц Или домашнего фольклора? 1.II.1936 ЗА ТО, ЧТО В НЕЙ А. Ахм-ой За то, что – вот качнется в клетке комнат, Прильнет к решетке стен – И кажется, стоит наш утлый дом над Прибоем гулких пен. За то, что вся прозрачность, вся бездонность, Вся небосклона синь – В ней, через всю неверность, всю влюбленность Волны, приливной вхлынь. За то, что в ней безжалостность и нежность В алмазной призме, и Слились в нечеловеческую смежность Голубки и змеи, За то вот, что над ней, восстав из рани Времен, прошла гроза, Не ослепив, смертельно не изранив Прозрачные глаза. За то, что вновь – и непрестанно внове – При взлете этих рук Заслышим мы в своем биеньи крови Иного сердца стук. И новым сердцем, вещим и смиренным, Поймем, что с нами – та, Кем пленены, нерасторжимым пленом, И песнь, и красота. За красоты поющее сиянье, За песни светопад – Как не отдать последнее дыханье И свой последний взгляд Вот этим раковинкам розоватым На зыблемых перстах, Заброшенным – каких морей раскатом? — В наш побережный прах! 17.II.1936 ОН И Я (Sonetto di proposta)
Сергею Васильевичу Шервинскому Он коллекционирует картины, Я коллекционирую людей. Весь мой расходец – серебро речей, Его, увы! банкноты и цехины. Но угостит порою горче хины Обоих нас лукавый Асмодей, – Под видом антиквара – о, злодей! – Ввернет ему холстовые руины, Шепча: – бери же, подлинный Рембрандтец! – А дома – полужив, покинув Ост- Индею, спустится из рамы Иост. Мне ж, обернувшись другом, аграмантец Хитона славы сунет бес и в пост, И вот – в ладонь вонзится скорпий хвост. 20.II.1936 НАЯВУ А. Ахм. Это правда? – пригласили на дом – Муза снизошла и присела у чайного стола с нами рядом? Диадему, снятую при входе, можно примерять нам, и стоя пред зеркальцем, вздыхать: не по моде?! В милых пустяках и пестрых шутках впрямь часы бегут так, что их лишь всего четыре тут в целых сутках? Нет, не Муза к нам спустилась долу – это мы взошли видеть утаенную от земли Музы столу. И в светлицах дивных – небо свод им в пламени зари – дерзкие и робкие дикари – колобродим. Подивимся лире: что такое? – тронем струны те, и они, дремавшие в немоте и в покое… Но нельзя об этом. Тише, тише, – мы домой идем, присмиревши, на цыпочках, тайком, только слыша, как поет – в Москве иль в Трапезунде – сердца мира кровь, что сегодня в нем расцвела любовь – 5.VII.1936 |
