КИТАЮ-ГОРОДУ НА ЗАБОРОЛЕ 1. Купола Кремлевские, церковные, святые, Литые, золотые купола. Архангельские головы седые, Ивановские царь-колокола. Успенские истертые ступени – Столетиями кованный узор, И Чудовские сводчатые сени И маковок Апостольских шатер. А верхний Спас – за золотой решетной, Спас – на бору и Спас – что на крови, – Он ждет, Он ждет, веков считая четки, И Он сойдет – лишь только позови. А те, чей сон под куполами, в медных И каменных покоях сберегли – Заступники обиженных и бедных, Печальники московский земли, Вы слышите? Ударят у Предтечи, Примкнут Борис и Глеб из-за угла, Подхватят-переймут в Замоскворечьи, В Кремле пойдут во все колокола. Ответят у Большого Вознесенья, Подслушают у Саввы на дворе, Зажгутся потускневшие каменья На выцветшем Страстном монастыре. Кричат во Успеньи – на Могильцах Полиелейный, благовестный звон. Вы видите? – на папертях, на крыльцах Стоят и ждут знамений у знамен. От Красных, от Никитских, от Арбатских, От Сретенских, Пречистенских ворот, Со всех застав, со всех дорог посадских Рекой идет – разливом рек – народ. Святительские, княжеские тени, Вы снимете ли смертный свой убор? Покинете ль, в неслыханном служеньи, Свой вечный, свой монашеский затвор? Час наступил – всем племенем и родом Во гнев иль в радость Господа войти. Идете ли вы с нами крестным ходом По страшному, по крестному пути? 4.I.1915 2. Трамваи Московские трамвайные билетики, Гадания и рифмы с вами связаны, Хотя вас нет в теории эстетики, И ни в одной вы книге не показаны. Билетики московские трамвайные, Вы – разные, вы – красные и синие, Вы пропуск на пути необычайные, На тайные космические линии. Трамвайные билетики московские, Безвестного немые выполнители, Вы маните ли к прелести бесовския, Ведете ли вы к мирныя обители – Я верю вам, чудес приметы явные, Печального смешные этикетики, Я рада вам, служители уставные, Московские трамвайные билетики. 10.XI.1914. Москва 3. Лавки Ярус за ярусом – витрины, Лавки, прилавки без конца. С площади с Красной – магазины Вплоть до Садового кольца. Жадные, алчущие пасти – Грузные Верхние ряды, Стекла граненые запястий – Встречной пассажей череды, Выставка Мюр-и-Мерилиза, Выгиб Кузнецкого моста. Вся, от панели до карниза – Бьющая злая пестрота. Ловят на модную уловку Лямин, Ралле и Фаберже. Душу бы, душу за обновку – Тело-то продано уже. Мимо, пройдя Охотным рядом, Мимо кричащих площадей, Выйдем постенным длинным садом Дальше от лавок и людей. Узкими войдя воротами, Низко поклонимся ему – Веющему вещими снами, Крестовенчанному холму. Там, только там, где не торгуют, Станем под стрельчатым окном – Града небесного взыскуя, Тихо тоскуя о земном. Станем под белой колокольней, Взглянем на красный монастырь – И отойдем от жизни дольней В горний кремлевский Свят-пустырь. 30.VII.1917. 4. Кафе Узкие лазейки между столиками, Белая эстрада со скрипицами. Лица – незначительными ноликами, Яркими – иные – небылицами. По аллее ребятишки роликами, С боннами ли, тонными девицами. Стук фаянса, тронутого ножичками. «Истина одна, с максималистами». – Звон стекла под тоненькими ложечками. – «Взглянешь, и луга стоят цветистыми». – Всплески птиц, летающих за крошечками, Облака – сребристыми батистами. Жизнь, о жизнь – затейница и сказочница, Жизнь, во всем великая и малая, Ты – свои меняющая разом лица, Очевидная и небывалая – Всё в тебе люблю, что только глазу мнится, Всё приму, как счастье запоздалое. 16.VIII.1917 ДНИ ГНЕВА, ДНИ СКОРБИ I. «Небо – свидетелем и порукою…» Небо – свидетелем и порукою Святости света – едино, цело. Рвутся гранаты, сослепу стукаясь В камень и в стену, в камень и в тело, В нежное, хрупкое живое тело. Стенкой иду – контора ли, лавка ли – Накрепко заперта глухой ставней, Наискось – белой доской недавней. Две собачонки близко затявкали Тут, за решеткою – нет листа в ней. Две собачонки – они всегдашние. Наше обычное и вчерашнее Кажется нынче – с другой планеты. Может быть, здесь вот — самое страшное, Самое верное во всем этом. Как завтра мне с человеком встретиться? Взглянем в глаза — в них разрывов дымы. Руки протянем – ими могли мы… Если забудем — небо осветится, Небо нам станет свидетель зримый. 31.X.1917 |
