2. «Лиходей не спит, ворожит…» Лиходей не спит, ворожит, Привораживает, До мозга костей людей леденит, Промораживает. По спине бежит холодок Зыбью-дрожинами. Зябко кутает дырявый платок Плечи съеженные. Чародей манит у крыльца Под окошечками: – Выдь на улицу, разгорись с лица, Стань хорошенькая. – Про себя с немилым бранюсь, Перебраниваюсь, За печуркой от него хоронюсь, Ухораниваюсь. – Поклонюсь тебе, сударка, Подарочками: Снеговой парчой, хрусталями льда – Чем не парочка мы? – Протопить бы печь. Всю свело – А ни поленышка. – Поживи со мной. У меня тепло Как за всенощною. – Старый поп нараспев канон Проговаривает. Так и клонится сон в земной поклон, И размаривает. Кто стучит у святых дверей? Кто на паперти там? – Отвори скорей, я озяб, согрей. Что ты взаперти-то? – Ах, не в церкви, в лесу жарой Убаюкивает. Дроворуб по дереву топором В лад постукивает. – Что ты спишь? Отвори скорей, Я под вьюжинами. – Мои руки жмут засов у дверей, Мои стуженые. Седокудрый, с вязанки щеп Лед оттопывает. – Ты с морозу иль со сна ослепла? Сокол около. – Юн – не стар, златоус – не сед, В шубе окоротень, Лиходей стоит, молодой сосед – Или оборотень? И тепло двоим у огня, И не в памяти мы. Чародей отогрел, занес меня Искр заметями. 9.XII.1921 3. «На рынке на Смоленском…» На рынке на Смоленском Пройдуся по рядам, Купилам деревенским Недорого продам. А ну, поройся в хламе: Для парня-простеца Есть цепь с часами – память Покойника-отца. А ну, потешь сердечко: Для сватанных невест Есть братнее колечко, Есть материнский крест. Отдам ни за полушку, Для легкия руки, Из-под голов подушку, С ноги да башмачки. А ну, глаза приблизи: Иконка хоть куда. А вот – спаситель в ризе, А вот – кому продам? Не надобно. Нет дела До нас ни здесь, ни там. А вот – живое тело, А вот – кому продам? На нас не смотрят с неба, Давай, что ни на есть: Одну горбушку хлеба За всю девичью честь. Пойду с пустой сумою Я с рынка налегке. А стыд – а стыд омою По глубь в Москва-реке. 1926 4. «Хлеба нет – зато жасмин цветет…» Хлеба нет – зато жасмин цветет. Хлеба нет – зато раскрылись розы. О, клянусь, от сердца – не для позы – Я скажу: пускай еще сожмет Волчья хватка лютой нищеты, Обрывая нити жизни хилой – Если и над грешною могилой Те же непорочные цветы. 5. «Опять я у печки дымной…» Опять я у печки дымной, Сырые не горят дрова. За окном – улицы зимней Безжалостная синева. Скрывают неровный трепет Блуждающие огоньки, Их душат в железном склепе Тускнеющие угольки. А всё же снег ненадежен, Примятый на бегу ногой. А всё же кем-то встревожен Нетронутый его покой. Ах, знаю, знаю сама я, Что в землю норовит январь, Что скоро, льдины ломая, Весенний налетит дикарь. Махнет – и зиме кончины Ни ночью не избыть, ни днем. Дохнет – и мои лучины Займутся золотым огнем. 18.XII.1920 6. «У камина такая нега…» У камина такая нега, Но не топлен пустой очаг. Вышла Дама белее снега Постеречь запоздалый шаг. Пусть бушует и воет вьюга, Пусть не видно ни зги вокруг – Но подруга услышит друга, Но увидит подругу друг. – Госпожа, красоте довлеет Горностаем плечи облечь. – – Рыцарь, мех снеговой не греет И не топлена в доме печь. – – Вам печалиться, Дама, рано: Я возьму пилу и топор – Кто удержит мессир Бертрана Распилить хозяйский забор? – О, как ярко во тьме пылает Разгорающийся камин! Дыма струны перебирает, Вторит пением паладин. Он клянется – живым иль мертвым, Но являться на милый зов. Столь к достойным приводит жертвам Нас возвышенная любовь. А хозяин зубами ляскай, Но за кражу в суд не зови: Это нынешняя увязка, Смычка холода и любви. 25.I.1925 |
