12. «Всю полноту земного естества…» Всю полноту земного естества В окне вагона – трудно жадным взглядом Окинуть: позади блестит нарядом Снегов земля, а здесь еще листва Зеленая, и неба синева Безбурно улыбается громадам Гор вдалеке, широким рекам, рядом С безводными песками. Не мертва Нигде живая сила, – не проснулась Пока, но только ждет, чтоб прикоснулась Рука людская к спящей красоте Стихии – щедро творческой мечте И воле даст она всю землю, воду, Всё, чем сама богата, всю природу. 13. «Всё, чем сама богата, всю природу…» Всё, чем сама богата, всю природу Свою раскинув, показала нам – Скитальцам – родина, пока мы там Каталися от запада к восходу – Навстречу солнцу, с ним усвоив моду Восточную – всё раньше по часам Вставать. Конец пути. Выходим. Гам Иноязычный северному роду Для слуха – дик, для глаза диво – розы Об осень. Вдруг: «вы из Москвы?» — вопросы Дождем – о ней. И в начатой главе Пути – второй – на подступах к Москве Мы здесь. О ней, собратья с юга, оду Я вам даю – в утеху и в угоду. 14. «Я вам даю в утеху и в угоду…» Я вам даю в утеху и в угоду Уму и сердцу, о Москве мой сказ – Правдивый в изощрении. Для нас Она – маяк, светящий мореходу Средь бурь, магнит, железную породу Влекущий, на конце земли – алмаз Сияющий бесценно, что ни час, И что ни день бесценней, год от году Всё ярче. Имени нельзя ей дать Сильнее и нежней, чем слово: мать – Земля. Для нас – ее детей — нет доли Светлей, чем, к ней припав и в дальнем поле, Внять, как орлицы зовом, рыком льва Стране и миру говорит Москва. VIII.1942. Ташкент КАТОПТРА «Ревнителю отеческих преданий...» И.Р. Ревнителю отеческих преданий, Ценителю архивной старины, Вершителю обрядов и сказаний, Хранителю устоев кривизны. Носителю мистического знака, Властителю орнамента эмблем, Любителю при свете Зодиака Плести узор этических проблем, Строителю магического кресла (Дельфийского треножника) – тому, В ком Византия строгая воскресла По древлему уставу своему – За это всё, за лик старинно-новый, За жития мирского образец, — Случайный дар: хотя и не терновый, Но не лавровый – Миртовый Венец – В стране, где нет ни мирт, не олеандра, Приносит мудро «пленная Кассандра». 25.XII.1915 «Вы помните – ночью, в углу разоренном…»
Аните Вы помните – ночью, в углу разоренном, Мы двое прижались на хламе дорожном. Последний огарок – светил только он нам Оплывом пугливым – да больше на что ж нам? В молчании мы расставались – и было, Всё было без слов решено и понятно. Мгновение каждое вечностью стыло – И так быстролетно, и так невозвратно. Вы видите – встреча нам радость пророчит, И осени солнце по-летнему ярко – Но жалко мне, жалко той горестной ночи, Той боли прощанья – в миганьи огарка. Потерянный рай лишь нам видится раем – Он не был тогда им, но станет теперь им. Мы знаем, что любим – когда мы теряем, А до или после – не верим иль верим. 30.IX.1916. Владикавказ «На юге, где зимою лето…» Эрфиксу (телегр.) На юге, где зимою лето, У вас всё так же стынет кровь – И не даете вы ответа «Ни на письмо, ни на любовь». Всё тот же милый, где вы, где вы? Вас ждет всё та же красота – Ее глаза, мои напевы, И ночь, и тайна, и мечта. 7.X.1916 ГЕНИЧКЕ-СОМУЧИНИЦЕ Претерпевшие обильно От сосудов благодати, Упокоились бессильно – Кийжда на своей кровати. Но, восставши утру рану, Одесную и ошую Зрят взывающих осанну, Вопиющих аллилуйю. И бегут, не пивши чаю Душит драма, давит рама, Даже поезд пропуская, Мимо трама, мнимо прямо. Без оглядки – всё печальней, Но наружно – всё престижней, По Владимирке ли дальней, По Ивановке ли ближней. Но, вернувшись, в тонце сне им, Внутрьуду и внеуду, Кап – сосуды, кап – елеем, Обоюду и повсюду. И к прибежищу заяцам – Ко кроватке кийжда волит, И молитвенным абзацем Восписует и глаголет: Николай Угодни – чудом, Медитацией ли – Брама, Воспрети святым сосудам Ездить семо и овамо. 26.XII.1917 |
