— Какая мать? — сразу оживился Клопиков.
— Да мать самого Мирона Ивановича. Она там с детьми его живет, в деревне, километров, может, двадцать отсюда.
— С детьми?
— С детьми, господин начальник. Трое детей, совсем еще маленькие.
Клопиков задумался на минуту, потирая свои желтые, костлявые пальцы. Закашлялся, резко спросил:
— А что еще там видел, слыхал?
— Больше ничего, господин начальник.
— Та-а-ак… Плохой из тебя разведчик. На большее я надеялся. А выходит, зря мы тебе рожу гладили, зря! Никакого усердия не вижу. Не разведчик, а одна размазня. Нет у тебя в голове никакого понятия, очень даже просто-с… Уж и не знаю, что мне с тобой делать. То ли в тюрьму сажать, то ли еще что…
— Простите, господин начальник, простите для первого раза… Я же буду стараться, так стараться, что я этих самых партизан из-под земли вам достану.
— Те, что под землей, мне не нужны. Ты мне тех достань, что по земле ходят, тех, которые по моей территории ходят, да над нами, да над тобой, над пустой твоей башкой посмеиваются. Не представитель полиции, а глупая овечка ты, вот кто!
— Простите, Орест Адамович!
— Ну ладно. Сегодня ты можешь итти домой. А завтра тебе придется работать. Завтра в городе — базарный день. Надо будет как следует походить по рынку. Нам известно, что они и таким путем пробираются в город. Да чтобы иметь подходящий вид, под крестьянина оденься. Смотри, не зевай больше, иначе ты с такой работой до петли у меня дослужишься, очень даже просто-с…
Слимак возвращался домой, и нельзя сказать, чтобы мысли его были очень веселыми.
Не принес Слимаку большой удачи и следующий день. Базар был не очень многолюдный. Не видно было и особенного изобилия на возах, только капуста, огурцы, мороженые и моченые яблоки. Много было навезено разных бондарных изделий: кадок, ушатов, корыт. Горожане продавали из-под полы уцелевшую одежду, поношенную обувь. Рыночные торговки на все лады расхваливали свой товар: разный железный лом, иголки, нитки, прочую мелочь.
Слимак толкался среди возов, прислушивался, принюхивался. Бабки-молочницы подозрительно поглядывали на него, тревожно ощупывая свои карманы и за пазухой. Старушка, сидевшая на возу, подала ему, тяжело вздохнув, пару картошек и, когда он сердито швырнул их на землю, все вздыхала, досадовала:
— Видал ты его! Старец, а еще добром брезгует… Должно быть, злодей…
Слимак поспешил уйти в другую сторону.
И вот, наконец, ему как будто повезло.
Человек в пестрой кепке торговал кадку, о чем-то говорил с дядькой в длинном тулупе. Тот стоял около своих кадок и, не глядя на покупателя, отвечал ему, то и дело повторяя одно и то же слово:
— Ну, конечно…
— Должно быть, из них, — подумал Слимак, услышав несколько слов, сказанных человеком в кепке, и подошел ближе, словно тоже собирался что-нибудь купить из дядькиного товара.
А человек в кепке щупал обручи в кадке, стучал в дно, — хороший ли звон дает, — спрашивал:
— Значит, вы сами делаете их?
— Ну, конечно.
— И сами в лес по дерево ездите?
— Ну, конечно, сами…
— И они не мешают вам, партизаны?
Дядька в длинном тулупе хотел что-то ответить, но Слимак, тоже ухватившись за кадку, спросил:
— Много их у вас?
Дядька растерянно посмотрел на обоих покупателей, потом вырвал у них из рук свои кадки, решительно поставил на место:
— Вижу, вы только языками молоть мастера, а не товар мой покупать.
— Да я вот слышу, что вы про партизан знаете, так хотел про знакомого своего спросить, он где-то у вас там, в лесу! — проговорил Слимак, присматриваясь в то же время к человеку в кепке, который зачем-то полез в карман.
— Что ты толчешь, человече? Коли твой знакомый в лесу, то иди туда и ищи его! Что вы в конце концов ко мне пристаете? — Разозлившийся дядька даже отошел от них на другой край.
Слимак уже намеревался схватить за руку человека в кепке, но тот предупредил его и вцепился в воротник Слимака.
— Пойдем со мной! — решительно крикнул он Слимаку.
Но Слимак был не из тех, кого можно было легко провести. Схватив за руку своего противника, он изо всех сил рванул его к себе:
— Вот ты за мной пойдешь теперь! А-а, попался!
Дядька взглянул на них и поспешно стал грузить свои кадки на воз. А они, эти двое, стояли, вцепившись друг в друга, и силились не поддаваться.
— Не убежишь, партизан!
— Не уйдешь из города, бандит!
Они тормошили друг друга, наливались злобой, даже лбы взмокли от натуги. По рынку прокатился тревожный слух: схватили партизана! Перепуганные мальчишки, торговавшие синькой, сигаретами, бросились к этим двум человекам, окружили их, с любопытством спрашивали: который же из них, который? Но находчивые мальцы, сразу сообразив, что тут нет никаких партизан, бросились назад:
— Это жулики, дяденька! Жулики дерутся!
А где-то в стороне от рынка послышался громкий взрыв. Какая-то добрая душа, услышав, что ловят партизана, хотела, по-видимому, отвлечь внимание от него и бросила гранату. На рынке поднялся страшный шум, гам. Дядьки торопливо запрягали лошадей, разбегались люди.
Наконец, человек в кепке изловчился и заехал по уху Слимаку, тот не устоял на ногах. Но огромное желание было у Слимака одолеть врага, он собрал все свои последние силы и дал такую затрещину своему противнику, что тот отпрянул назад, выпустив из рук оторванную полу ватника Слимака. Это была короткая передышка на какую-нибудь минуту. С новыми силами бросились они в бой, пустив в ход и кулаки, и зубы, и свои сапоги, одним словом, все оружие, которое было в их распоряжении. Началась яростная потасовка. Полетели в воздух клочья ватника, пестрая кепка, целый лоскут от чьей-то штанины.
И вдруг, словно на обоих дерущихся сошло какое-то наитие свыше, они почти одновременно выхватили из карманов свистки и начали свистеть, тревожно озираясь по сторонам. Свистели изо всех последних сил, видя уже близкую помощь: к ним спешили полицаи, бежали через рыночную площадь. Даже Клопикова заметили. Он тоже спешил сюда, намеревался произвести очередную облаву на рынке и поэтому очутился на том месте, где происходила драка.
Наконец, дерущиеся посмотрели друг на друга и тут только поняли, что они оба свищут. Свистки сразу умолкли, словно остыли. А храбрых вояк уже окружили полицаи, подошел и Клопиков.
— Словили кого? — грозно спросил начальник полиции.
— Словил вот! — кивнула на Слимака голова в растерзанной кепке.
— Вот его поймал! — пробормотал Слимак, придерживая рукой разорванный до самого воротника ватник.
А Клопиков грозно посмотрел на своих полицаев и приказал:
— Обоих этих олухов под арест на неделю. Пошлешь дураков на работу, так они на весь город наше дело обесславят, публичную драку затеяли!
— Боже мой, да я же его не знал! — с тяжелым вздохом выдавил из себя Слимак.
— Полицейский должен все знать! Очень даже просто-с! — назидательно произнес Клопиков.
Никто не мог что-либо возразить на этот справедливый упрек. Вскоре перед Слимаком и его храбрым противником растворились двери полицейской каталажки.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
Чичин и Хорошев отлучились на несколько минут из депо.
— Со станции передали: скоро пройдет воинский эшелон. Попытаемся?
— А почему же нет? Давай!
Они пошли на угольный двор, который находился тут же, рядом с депо.
Около самых путей лежали ровные кучи угля, приготовленные загодя для погрузки на паровозы. Его подвозили сюда на вагонетках по узкоколейке, которая шла из угольного склада. На рельсах стояло несколько порожних вагонеток, рабочих не видно было.
— Где же это наш Чмаруцька?
— Верно, греется в своей будке, да пора и обедать.
Они прошлись мимо угольных куч, остановились на минуту около той, что была ближе всех к рельсам, взяли несколько кусков угля, чтобы разглядеть, какого он сорта.