Рядом с таким великаном Эрик Кровавый выглядел тщедушным дистрофиком. Джо гордо шествовал, неся перед собой живот, чьи размеры и форма напоминали воздушный шар, готовый к полету. Его руки и ноги казались немного короткими в сравнении с длинным туловищем, а поясница находилась на уровне подбородка среднего роста мужчины. Одной рукой, вытянутой во всю длину, он мог часами удерживать Сэма в воздухе без малейших признаков дрожи.

Джо не носил никакой одежды и не находил причин носить ее впредь. О стыде и пристойности он узнал только после того, как соприкоснулся с homo sapiens. Длинные красноватые волосы — более густые, чем у людей, но не такие плотные, как у шимпанзе, — прилипли к вспотевшему телу. Кожа под ними выглядела грязновато-розовой, особенно в сравнении с белокурыми детьми нордической расы.

Его рыжая волнистая шевелюра начиналась в дюйме выше бровей и круто по косой уходила к темени. Он пригладил ее ладонью размером с большой словарь английского языка, а затем зевнул, показав большие, на вид человеческие зубы.

— Я зпал, — проурчал гигант. — Мне знилазь Земля и зильный клравульзизменгбхабафинг, которого вы называете мамонтом. Эх, добрые зтарые деньки!

Он сделал еще несколько шагов и внезапно замер на месте.

— Зэм! Что злучилозь? Ты везь в крови! И вид у тебя очень нездоровый!

Что-то шепнув своей охране, Кровавый Топор попятился от титантропа и закричал:

— Твой приятель сходит с ума! Ему снова показалось, что он увидел свою жену. И это случалось уже тысячи раз! Он набросился на меня, когда я отказался поворачивать к берегу. Но клянусь яйцами Тира, Джо! Ты и сам знаешь, сколько раз ему мерещилась эта женщина! А разве мы не выполняли его просьб? Разве мы не останавливались после каждого его крика? И всегда получалось так, что это была не она! Всегда получалось так, что он ошибался! На сей раз я ответил ему отказом. Пусть даже он действительно увидел свою жену, я все равно не поверну корабль. Мы не можем совать головы в волчью пасть!

Эрик пригнулся и приподнял топор, готовый в любую секунду отразить нападение гиганта. Со средней палубы послышались крики, и по трапу взбежал рослый рыжий парень с каменным томагавком. Кормчий жестом велел ему уйти. Взглянув на разъяренного Джо Миллера, рыжий вояка поспешил удалиться.

— Что зкажешь, Зэм? — спросил Миллер. — Может быть, мне разорвать его на кузки?

Сжав голову руками, Клеменс тихо произнес:

— Не надо, Джо. Я думаю, он прав. Мне действительно могло показаться. Возможно, я снова спутал Ливи с какой-то немецкой домохозяйкой. — Он застонал и закричал в безудержной тоске: — Я не знаю, Джо! Не знаю, как поступить! Но ведь это могла быть и она!

На соседнем корабле взревели горны, сделанные из полых рыбьих костей. В ответ на средней палубе флагмана загрохотал боевой барабан.

— Забудь о мести, приятель, — сказал Клеменс. — Давай сначала выберемся из этой передряги. Я не очень верю, что у нас есть хоть какой-то шанс, но, если мы хотим остаться в живых, нам надо сражаться одной командой. Возможно, потом…

— Ты взегда говоришь «потом», и твое «потом» никогда не назтупает. Зкажи мне, Зэм, почему?

— Если тебе это еще не понятно, то ты действительно такой тупой, каким выглядишь, — огрызнулся Клеменс.

В глазах Джо блеснули набежавшие слезы; его пухлые щеки стали мокрыми.

— Каждый раз в минуты изпуга ты обзываешь меня тупым, — сказал он. — Почему ты озкорбляешь меня, а не тех, кто пугает тебя, Зэм? Почему ты зрываешь зло на мне, а не на Кровавом Топоре?

— Прости меня, Джо, — прошептал Клеменс. — Устами младенца и проточеловека глаголет истина… Ты не тупой! Ты очень хороший и умный! Забудь о моих словах. Я прошу у тебя прощения.

Кровавый Топор снова обрел свой важный вид, но на всякий случай держался подальше от Джо, с усмешкой помахивая топором.

— Наконец-то металл столкнется с металлом! Впрочем, что я говорю? — Эрик рассмеялся. — В местных битвах камни стучат о дерево, и мой звездный топор единственный в этом мире! Хотя какая разница? Меня утомили шесть месяцев мира. Я жажду криков войны, посвиста стрел и копий, кровавых кусков, которые моя сталь отсекает от тела врага! Дайте мне запах крови! Меня уже колотит дрожь, как запертого в стойле жеребца, почуявшего течку кобылы! Я должен завалить эту сучку-смерть и насладиться ею, как смазливой шлюхой!

— Ты замец, Кровавый Топор! — проворчал Джо Миллер. — У тебя такая же проблема, как и у Зэма. Ты тоже напуган, но прикрываешь звой зтрах хвазтливой речью из большого рта.

— Я не понимаю твоей искалеченной речи, — небрежно ответил викинг. — И нечего обезьянам поганить язык людей.

— Нет, ты меня прекразно понял, — зарычал Миллер.

— Успокойся, Джо, — вмешался Сэм Клеменс.

Он с тревогой смотрел вперед. Милях в двух вверх по течению прибрежные равнины постепенно исчезали. Суровые горы подступали к самой Реке, сокращая ширину русла до четырехсот пятидесяти ярдов. Вода бурлила у подножия скал, высота которых достигала трех тысяч футов. И там, на вершинах, с обеих сторон в лучах солнца сияли какие-то непонятные объекты.

За полмили до входа в теснину Сэм увидел тридцать галер, образовавших три выгнутые линии атаки. Используя быстрое течение и силу шестидесяти весел на каждом судне, они стремительно мчались навстречу норвежским кораблям. Осмотрев флот противника в подзорную трубу, Клеменс подытожил свои наблюдения:

— На борту каждой галеры около сорока воинов и по паре ракетных установок. Мы попали в ловушку. К тому же наши ракеты хранились в трюме так долго, что порох мог уже кристаллизоваться. Если снаряды разорвутся в стволах, мы улетим на тот свет дальше ада! А взгляните на вершины скал! Неужели эти штуки предназначены для метания греческого огня?

Слуга подал конунгу доспехи: трехслойный кожаный шлем с имитацией крыльев и сопла, кожаную кирасу, налокотники и щит. Еще один воин принес ему несколько копий с тисовыми древками и кремневыми наконечниками.

Боевой расчет ракетной установки — все как одна женщины — уже вставлял снаряд в метательную трубу. Шестифутовая ракета с бамбуковыми стабилизаторами выглядела увеличенной копией шутих, которые когда-то запускали на День независимости. Боеголовка содержала двадцать фунтов черного пороха, смешанного с мелкими осколками камней, которые заменяли собой шрапнель.

Джо Миллер отправился вниз за своими латами и оружием. Палуба жалобно заскрипела под его восемьюстами фунтами. Клеменс нахлобучил шлем, забросил за спину щит, но не стал надевать ни кирасы, ни поножей. Он ужасно боялся ран, однако его еще больше страшила перспектива свалиться в Реку и утонуть под тяжестью доспехов.

Сэм еще раз поблагодарил богов этого мира за то, что они свели его с Джо Миллером — верным другом и кровным братом. Правда, церемония братания потребовала не только пролития крови, но и других болезненных, а во многом и омерзительных действий. В один момент Сэм даже был близок к обмороку. Однако теперь они без колебаний вставали на защиту друг друга, а в сражении титантроп один вполне управлялся за двоих.

Кровавый Топор невзлюбил Миллера из зависти. Он мнил себя величайшим воином всех миров и столетий, но прекрасно понимал, что Джо может надавать ему пинков, как приблудной собаке.

— Вот именно, — прошептал Сэм. — Приблудной задрипанной шавке!

Эрик выкрикивал приказы, которые передавались на два других корабля вспышками света, отраженного обсидиановыми зеркалами. Он намеревался поднять паруса и прорваться сквозь ряды галер. Задача была не из легких; предстояло постоянно лавировать, избегая таранов и потери ветра. Кроме того, каждый корабль трижды попадал бы под перекрестный огонь. И тут их могло спасти только чудо.

— Против нас даже ветер, — произнес Сэм Клеменс. — Их ракеты будут бить гораздо дальше наших. Нам надо быстрее прорваться в ряды противника.

— Не учи отца… — оборвал его Кровавый Топор и осекся на полуслове.